Иван Опалин

Вдвоем они прошли через широченную прихожую (Маруся при этом топала, как слон, и поневоле Опалин начал злиться). В первой комнате, в которую они заглянули, никого не оказалось, если не считать холеного белого кота, дремавшего на кресле. Кот спал так сладко и безмятежно, что Ванечке аж захотелось оказаться на его месте. Но тут из соседней комнаты послышались взволнованные голоса, и Опалин двинулся на звук.

— Здравствуйте, товарищи, — сказал он с порога и быстрым взглядом обвел присутствующих, чтобы определить, кто именно из них может представлять угрозу.

В обставленной старинной резной мебелью комнате находились трое: худощавая светловолосая гражданка, на вид лет 50, что называется, хорошо сохранившаяся, хорошо одетая и благоухающая какими-то яркими заграничными духами, от которых у Опалина аж засвербело в носу. Помимо гражданки, в наличии имелись двое граждан: постарше и помладше. Тот, что постарше, носил очки, вид имел интеллигентный и с ходу напомнил Ванечке тех посетителей угрозыска, которых постоянно обкрадывают в трамваях. Гражданин помладше, который, сгорбившись, сидел на кушетке, точно воспроизводил описание, данное ротозейкой Василисой — симпатичный, блондин с голубыми глазами, росту среднего, а сам лет этак двадцати. Горничной в комнате не оказалось, но Опалин готов был поклясться, что она сбежала на кухню, где затаилась, но при этом наверняка пытается устроиться так, чтобы не пропустить ни слова из происходящего.

— Я пришел задать вам несколько вопросов, — начал Ванечка. Но хозяйка дома опередила его, сделав ход конем.

— Очень хорошо, что вы пришли, — объявила она тонким злым голосом, кривя рот, который и так, как заметил гость, от природы был слегка перекошен. — Мы бы и сами к вам явились, но раз уж вы здесь…

— Мама, не надо, — умоляюще попросил блондин. На лице его застыло жалкое, потерянное выражение.

— Нет, тут налицо преступление, самое настоящее преступление, — перебила его мать, возвышая голос, и тут Опалин увидел, что глаза у нее злые — настолько злые, что ему стало не по себе. — Так обмануть бедного мальчика…

— Мама! — простонал сын.

— Втереться в доверие, наплести с три короба, — Елена Константиновна явно не собиралась умолкать, и рот ее кривился все сильнее. — А ЗАГС? Ты можешь мне объяснить, зачем ты это сделал? — закричала она, уже не в силах сдержаться.

Сын замычал нечто нечленораздельное, хватаясь за голову. Отец семейства повернулся в сторону Опалина, блеснув очками.

— Элен, мне кажется, товарищу из угрозыска не слишком интересны наши, гм, семейные дела… Маруся, а вы что здесь делаете?

— Я хотела сказать, — вспыхнула модистка и даже ногой топнула, как рассерженный бегемотик, — что это подло!

— Что? — изумился Ярославцев.

— Устраивать такие фокусы в ЗАГСе! — воинственно прокричала Маруся. — Вы понимаете, что меня из комнаты выписали? Вы хоть понимаете, что наделали? Где я теперь буду жить? Куда мне идти?

Кока, он же Николай Ярославцев, он же любитель «Эсмеральды», поднял голову. Выражения его лица Опалин понять не мог.

— И зачем вы только пригласили на дачу эту корову? — уронил молодой человек в пространство. — Внушили ей черт знает что! Она теперь будет думать, что имеет на меня какие-то права…

— Я не корова, я честная труженица! И, между прочим, член профсоюза! — заверещала Маруся и сделала попытку стукнуть Коку сумочкой по голове, но Опалин как-то ловко схватил ее за руку и толкнул на диван. Модистка, пораженная, что с ней так можно обращаться, вытаращила глаза.

— Так, товарищи, а теперь давайте серьезно, — предложил Ванечка, поворачиваясь к изумленным Ярославцевым. — Так что там с ЗАГСом? — спросил он, недобро прищурившись. — Раз уж вы начали о нем говорить, договаривайте до конца.

И тут, к его удивлению, хозяйка дома всхлипнула.

— Он не имел права жениться! — проговорила она сквозь слезы.

— Еще как имел, — парировал Кока.

— Она тебе не пара! — завизжала матушка так, что ее, должно быть, было слышно на другом конце улицы. — И что это за ребенок? Как ты позволил его навязать…

— Мама!

— Мало ли чей это ребенок, — ярилась матушка, — и надо же быть таким дураком!

Вконец отчаявшись что-либо понять, Опалин потребовал объяснений, и все трое Ярославцевых заговорили, перебивая друг друга. Как обычно и бывает, история оказалась банальней некуда. Принца Коку окрутила вертихвостка, с которой он познакомился на улице, и мало того, что окрутила, но он еще и тайком сходил с ней в ЗАГС. А еще у них недавно родился ребенок, вот прямо в этот самый понедельник, и вскоре после этого Кока, набравшись храбрости, принял решение во всем признаться родителям.

— Значит, в понедельник вы ездили к жене? — спросил Опалин.

— Да!

— Опишите вашу поездку в подробностях.

Кока повиновался. Из-за волнения он перескакивал с одного предмета на другой, так что из его рассказа выходило, что только что он ехал в вагоне и в следующую минуту уже держал на руках своего ребенка. Но его непоследовательность была, если так можно выразиться, вполне естественной для человека, который только что выдержал тяжелейшую сцену в своем семействе.