Иван III

В монастыре Василий Темный пробыл недолго. Здесь он получил ответ от тверского князя Бориса Александровича. Тот звал его к себе в Тверь, обещал предоставить убежище и всяческую поддержку. (Кажется, Борис Тверской был недоволен тем, как повел дела Дмитрий Шемяка, став великим князем. И потому он решил «переменить фронт».) Кирилловский игумен Трифон своей духовной властью освободил Слепого от клятвы, данной им Дмитрию Шемяке. «А игумен Трифон и ин старец свят, именем Симан Карлсмазов, и со всею братьею, благословиша князя великаго пойти на великое княжение на Москву, а ркуще: „Буди твой грех на нас, еже еси целовал (крест. — Н. Б.) неволею“» (29, 153).

В Львовской летописи речь игумена Трифона к Василию II изложена, по-видимому, наиболее точно. «Игумен же Трифон и со всею братьею благослови великого князя и с его детми на великое княжение, а ркучи так: „тот грех на мне и на моей братии головах, что еси целовал (крест. — Н. Б.) и крепость давал князь Дмитрею; и пойди, государь, с Богом и с своею правдою на великое княжение, на свою отчину на Москву, а мы Господа Бога молим и благословляем“» (27, 260). Здесь выражена самая суть многолетней вражды потомков Дмитрия Донского: каждый отстаивал свою правду. У каждого были основания считать себя правым. Но кто мог сказать, чья правда была тяжелее на весах Всевышнего? Эту ключевую нравственную проблему той эпохи — проблему отсутствия приемлемой для всех «правды» — пытался разрешить еще преподобный Кирилл Белозерский, писавший великому князю Василию I о необходимости уважать чужую «правду». Но в жизни достичь этого было невозможно. Одна «правда» наталкивалась на другую, подминала ее под себя или разбивалась об нее, подобно тому как бились друг о друга льдины на весенней Волге под Угличем. И все они — и те, что раскололись, и те, что уцелели — медленно уплывали куда-то в сумеречную даль…

Из монастыря князь Василий с семейством в конце октября — начале ноября 1446 года отправился не назад, в Вологду, а вперед — в Тверь. Здесь ему был оказан теплый прием. Князь Борис Александрович Тверской отличался осторожностью и дальновидностью. Свой союз с изгнанником он обусловил династическим браком: старший сын Василия Иван должен быть обручен с дочерью Бориса Марией. Тверская летопись утверждает, что инициатива помолвки исходила от родителей жениха: «…а сами ее сватили» (21, 493). Другие летописи представляют дело иначе: помолвка Ивана с Марией была непременным условием тверской помощи Василию (27, 260; 37, 44).

Жениху в момент обручения было около семи лет. Этот будущий брак должен был символизировать примирение вечных соперников — Москвы и Твери. Когда-то такую же идею пытался осуществить московский князь Семен Гордый, женившийся третьим браком на тверской княжне Марье Александровне. Однако тогда дело в конце концов окончилось неудачей: эпидемия чумы унесла и самого Семена и его «тверское» потомство. Теперь предстояла вторая попытка…

Понимая, что Василий II, как никогда, нуждается в поддержке Твери, князь Борис Александрович потребовал передачи ему Ржева — сильной крепости на северо-западной окраине Московского княжества, рядом с тверскими землями. Это ему было обещано. Передача Ржева, входившего тогда в состав удельных владений Дмитрия Шемяки, князю Борису Тверскому делала последнего вечным врагом Галичанина.

Между тем в Москве скоро узнали о действиях Василия Темного. Дмитрий Шемяка опасался неожиданного наступления на Москву объединенных сил Василия и его тверского покровителя. Он понимал, что время работает на его врагов. Надеясь устрашить тверского князя, а в случае войны — как можно раньше сразиться с ним, Галичанин покинул Москву и вместе со своим союзником Иваном Можайским занял стратегически выгодную позицию возле Волоколамска, неподалеку от тверского рубежа. Отсюда через Микулино Городище шла торная дорога из Москвы на Тверь. Здесь, по свидетельству летописи, войска Шемяки простояли весь Рождественский пост («Филиппово говение») — с 15 ноября по 25 декабря 1446 года (29, 154).

Сторонники Василия II, бежавшие от Шемяки в Литву, также узнали о происходящем. Сплотившись вокруг князя Василия Ярославича Серпуховского, они двинулись к Твери. Туда же шли и служившие Василию татары под началом двух сыновей хана Улу-Мухаммеда — Кайсыма (Касыма) и Ягупа. На сторону Слепого переезжали и многие московские ратники из войска Дмитрия Шемяки и Ивана Можайского. «И побегоша от них вси людие во Тверь к великому князю, развие остались их людие, галичане и можаичи» (29, 154).