Читаем Иван Грозный полностью

Узнав, что царь при смерти, народ приходит в смятение. Благодаря своему видимому всем благочестию Иван стал почти святым для простого люда. Святым требовательным, ужасным, который приказывает, сражается, наказывает, но на челе которого нет ни единого пятна. И если Бог призывает его к себе в возрасте двадцати трех лет, то только потому, что считает его слишком совершенным для грешной Руси. «Грехи наши должны быть безмерны, когда небо отнимает у России такого самодержца!» – говорят в Москве. Дни и ночи заплаканная толпа ждет у стен дворца новостей. Во всех храмах молятся о его выздоровлении. Бояре же не столько в отчаянии, сколько в растерянности. Большинство из них затаили злобу на царя, который отказался от их услуг, взяв в советники людей более низкого происхождения. Их занимает и вопрос престолонаследия. Царский дьяк Михайлов осмеливается приблизиться к царскому ложу и посоветовать государю составить завещание. Иван соглашается и диктует свои последние распоряжения. После его смерти трон должен занять Димитрий, которому всего несколько месяцев. Михайлов зачитывает завещание боярам, которые теснятся у дверей. Жестокий спор возникает между теми, кто готов принести присягу царевичу, и теми, кто отказывается это сделать. Каждый приводит свои доводы. Страсти накаляются. Слыша гул голосов, Иван приказывает подойти сановникам, которые приходят сильно разгоряченные. «Кого же думаете избрать в цари, отказываясь целовать крест на имя моего сына? Разве забыли вы данную вами клятву служить единственно мне и детям моим? Не имею сил говорить много. Димитрий и в пеленах есть для вас самодержец законный; но если не имеете совести, то будете ответствовать Богу». Тогда Федор Адашев, отец царского фаворита, заявляет, что никогда не согласится подчиниться братьям царицы Захарьиным-Юрьевым, которые, вне всякого сомнения, будут в течение долгих лет управлять страной от имени ребенка. «Вот что страшит нас! – восклицает он. – А мы до твоего возраста уже испили всю чашу бедствий от боярского правления». Из-за крайнего изнеможения Иван не в состоянии ответить ему. В оцепенении смотрит он на бояр, которые возбужденно обсуждают раздел его наследства, похожие на воров при дележе добычи. Стоит такой шум, что царь, застонав, просит их выйти за двери.

Вырисовываются два противоборствующих лагеря. Во главе одного, настроенного в пользу младенца и регентства, доверенного родственникам царицы, стоит дьяк Михайлов. Представители другого не хотят видеть на троне ни ребенка, ни царского брата Юрия, который с рождения лишен способности рассуждать здраво, но только Владимира Андреевича Старицкого, двоюродного брата царя, человека умного, искусного в войне и делах политических.

На следующий день, превозмогая болезнь, Иван снова пытается призвать несогласных принять его волю. «В последний раз требую от вас присяги... Целуйте крест... Не допустите вероломных извести царевича, спасите его...» Несмотря на этот наказ, распри продолжаются у постели умирающего. Немногие присягают и целуют крест. Сильвестр и Алексей Адашев, несмотря на привязанность к государю, благоразумно держат нейтралитет. Озабоченные собственным будущим при дворе, они готовы стать на сторону Владимира Андреевича в надежде, что он не забудет их поддержки, утвердившись на троне. Иван угадывает, что ближайшие советники готовы изменить ему, и очень страдает от этого. Теперь для него очевидно, что после его смерти никто не станет выполнять его распоряжений. Два клана начнут драться, как во времена его детства. И снова Россия станет полем кровавых распрей между боярами. В последнем проблеске сознания он дает обет совершить вместе с женой и сыном паломничество в монастырь недалеко от Кириллова на севере страны, если Бог сохранит ему жизнь. С закрытыми глазами, он лежит совершенно неподвижно, и окружающие решают, что настал его последний час. На самом деле жар внезапно спадает, Иван ощущает почти мгновенное облегчение и понимает, что спасен. Лекари толкуют о «кризе», который ускорил выздоровление, повлияв на настроение больного. Бояре с беспокойством наблюдают, как царь быстро поправляется. Скомпрометировавшие себя в его глазах задаются вопросом о том, как отомстит чудом спасенный государь за их предательство. Отрубит голову, отравит, разорит или просто отправит в ссылку?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии