Иван – бессмертный

– Мальчишка вырос, – повторяет перевертыш. – Вырос, узнал. Вот только она с ним всё равно подольше старика. Или ты забьешь на своих братишек и побежишь к Кощею?

   Вопрос застает Ваню врасплох – он не думал с такой стороны. Думать получается плохо, несмотря на всё сопереживание сложной ситуации Гвидона – у Вани есть собственные проблемы, поважней.

   Не ему судить перевертыша, и он только качает головой.

– Как только он не убил тебя.

– Это было давно, – пожимает перевертыш плечами. – Любые раны рубцуются.

   Ваня совсем не уверен в его правоте.

   Перевертыш смачно зевает, не утруждая себя прикрыванием рта, и кожаный шнур заметно впивается в его шею. Он ложится на постель рядом с Ваней и заглядывает в глаза – слишком близко, но Ваня не находит в себе сил отстраниться. В его взгляде больше нет напряжения, ожидания смерти, паники – только мягкое, необъяснимое спокойствие. Глаза перевертыша теплого, янтарного цвета – слишком яркие для человека; Ваня никогда не замечал раньше или только сейчас начал видеть.

   Отчего-то Ване кажется, что он ему благодарен.

– Надо поспать. Утро вечером мудренее, или как там я должен сказать.

– Уже утро, – отзывается Ваня. – Лучше не стало.

   Тело его ноет на мягком матрасе – усталостью, пережитым страхом, гаснущим адреналином, отчаяньем. Он не может спать и не может больше сделать ни шагу.

– Станет лучше, – говорит перевертыш без особой веры. – Мы выберемся.

   Ване очень хочется в это верить.

Глава 3

   Сон покидает его с трудом, вязкой кашей слепляя веки. Ваня пытается открыть глаза, но всё тело противится, возмущаясь – ему не хочется просыпаться. Его не ждет ничего хорошего. Между приоткрытых век Ваня видит любопытное лицо маленькой русалочки – той самой, с которой познакомился в лесу, и понимает – сон еще с ним, это не настоящее пробуждение. Во сне он плывет в черной, вязкой реке, и небо над его головой темнее воды, усыпанное звездами. Звезды крупнее и ярче звезд даже из фантастических фильмов – низкие, они слепят, разрастаясь всё больше – словно падают сверху, как дождь. Вода омывает его тело, несет дальше, и Ваня жмурится, спасаясь. Когда он открывает глаза, он снова видит русалочку.

   Её глаза поглотили звезды, и теперь они такие же белые и горящие, как небесные точки. Вокруг темно, русалка наклоняется к нему – совсем близко, вдыхая запах кожи – и с наслаждением, чувственно облизывается, предвкушая. Ваня не чувствует её дыхания – ни теплого, ни ледяного.

   "Бегите от него" – всплывают в памяти слова цыганки, – "он зовёт смерть".

   Слова разлетаются вороньим криком, и Ваня вскакивает, тяжело дыша.

   Русалка по-прежнему сидит перед ним, и глаза её по-прежнему белые и горящие.

– Прости, – говорит она вместо приветствия. – Я по тебе скучала.

   Не сон, и Ваня оглядывается, пытаясь понять, что случилось. Перевертыш спит на кровати рядом – или делает вид, что спит. Они всё еще в роскошной комнате-клетке, и из-под тяжелых штор не видно дневного света. Значит, он проспал весь день и вечер до ночи, упуская бесценное время – время, в которое могло произойти что-то непоправимое. Осторожно, пытаясь не мешать перевертышу, Ваня выбирается из кровати. Лежа, он чувствует себя беззащитным перед русалкой – нелепым чувством, перед маленькой девочкой.