Иван Айвазовский

В тот год Иван Константинович зачастил в Москву и Петербург. В Москве он обычно останавливался в скромном особняке в одном из переулков Арбата, где дворником служил Пантелей, храбро сражавшийся в Севастополе. В одном из разговоров старый служивый и подсказал живописцу «написать такую картину, чтоб русский солдат был виден, чтоб душу его богатую и сердце отважное раскрыть перед всеми». Вернулся Айвазовский в Москву через год и повел Пантелея на свою выставку. В огромном зале все расступались перед знаменитым художником, который вел под руку какого-то старика. Иван Константинович подвел его к своей новой картине, перед которой толпа была особенно плотной. Эта картина изображала панораму Севастополя, открывающуюся с высоты Малахова кургана. На первом плане виден своеобразный памятник – крест, выложенный из ядер на месте смертельного ранения Корнилова, у которого стояли два ветерана обороны Севастополя. В одном из солдат Пантелей узнал себя. Слезы в глазах старого солдата стали высшей оценкой труда живописца.

Множество своих работ Айвазовский посвятил мирным событиям из истории российского флота, однако выдающиеся по своему значению картины «Ледяные горы в Антарктиде», «"Восток". Открытие Антарктиды» (1870 г.) были написаны к 50-летию беспримерного по трудности перехода и открытию Антарктиды экспедицией под командованием выдающегося мореплавателя Ф. Ф. Беллинсгаузена. Это событие произошло 16 января 1820 года, и участвовали в нем два парусных шлюпа – «Восток» и «Мирный». Об этой экспедиции Айвазовский слышал от адмирала М. П. Лазарева, и с только ему присущим умением он сумел силой воображения создать произведение, захватывающее своей убедительностью. «Удаление от местности, мной изображаемой, заставляет только явственнее и живее выступать в памяти все подробности в моем воображении. Бурю, виденную мною в Италии, я переношу на какую-нибудь область Крыма или Кавказа; лучом луны, отражавшимся на Босфоре, я освещаю твердыни Севастополя. Горе и радость я сознаю сильнее, когда они переходят в область минувшего. Таково свойство моей натуры», – признавался художник.

До последних дней своей жизни Айвазовский служил флоту, прославляя его славные победы и героизм русских моряков («Захват пароходом «Россия» турецкого военного транспорта «Мессина» на Черном море 13 декабря 1877 года»; «Бой парохода «Веста» с турецким броненосцем «Фехти-Буленд» в Черном море 11 июля 1877 года», обе в 1877 г.; «"Канарис" сжигает турецкий флагман», 1881 г.).

Последняя картина, работу над которой художник начал в день своей смерти, также изображала боевой эпизод – «Взрыв турецкого корабля».

Айвазовский: «за» и «против»

Айвазовскому была присуща особая самобытная система живописного мышления, выводящая его искусство за рамки принятых в то время канонов. Невозможно назвать какого-либо художника тех лет, который бы почти полностью отказался от «натуры» и писал картины по памяти без десятков или сотен предварительных эскизов в абсолютно пустой мастерской. Да и трудно представить, как можно «затащить» в мастерскую море, чтобы писать его с натуры, – это же не ваза или стол. Художника часто упрекали в «сказочности» его картин, но, тем не менее, Иван Константинович стал одним из наиболее признанных во всем мире представителей русской школы живописи. В этом качестве он был удостоен чести (вторым после О. Кипренского) выставить свой автопортрет в галереи Уффици, где представлены автопортреты самых выдающихся мастеров живописи («Автопортрет», 1874 г., Уффици). Зачастую критики напрочь забывали, что большинство картин Айвазовского являются лучшими произведениями романтического направления, с присущей им героической патетикой или очаровательной мечтательностью.

«Море – это моя жизнь», – говорил Айвазовский. Его творчество стало своего рода иллюстрированной морской энциклопедией, из которой можно узнать все о воде в любом ее состоянии – штиль, легкое волнение, шторм, буря, можно увидеть стихию в любую пору суток – от светозарных восходов до колдовских лунных ночей, и в любое время года насчитать сотни оттенков, окрашивающих морские волны, – от прозрачных, почти бесцветных, через все мыслимые нюансы голубизны, синевы, лазури до густой черноты. Но написать море таким живым с натуры Айвазовский считал невозможным, а он неоднократно пытался это проделать в молодые годы. Художник, в сущности, и не изображал реальное море, а создавал на полотне свое, действительно рассказывал некую сказку о море.

Чарующая световая атмосфера полотен Айвазовского наполняет его искусство мечтательностью и эмоциональностью. Значительную роль в его творениях играет свет – как символ жизни, надежды и веры, символ вечности. Не случайно, говоря о своих картинах, он однажды заметил: «Те картины, в которых главная сила – свет солнца… надо считать лучшими».