Иван Айвазовский

Первые картины Гайвазовского все еще свидетельствовали о внимательном изучении творчества С. Щедрина и пейзажей М. Воробьева. В тот год – необычайно плодотворный и полезный для становления молодого художника – он рисовал главным образом с натуры, а в мастерской лишь заканчивал начатое. Писал Иван много, но многое и уничтожал. Он хотел, чтобы, взглянув на его картины, зритель не только увидел южные края, но и ощутил на своем лице лучи крымского солнца. Молодой художник неутомимо боролся за солнце на своих картинах, которое под влиянием старых мастеров упорно сияло лишь мягким, приглушенным светом.

Уже тогда Иван понимал, что написать на пленэре бурное море или ночные марины невозможно, и все чаще он начал полагаться на свою необыкновенную зрительную память и воображение. Гайвазовский мог по беглому карандашному наброску с натуры с большой легкостью написать картину в мастерской. И полотно «Лунная ночь в Гурзуфе» (1839 г.) стала первой вехой на пути создания им цикла ночных марин. Гурзуф мирно спит, ярко освещенный луной. Четко выделяется высокий тополь. Художник ничего не забыл: он не только воссоздал по памяти ночной пейзаж, но и вдохнул в картину настроение, которое овладело его душой в те ночные часы.

По памяти выполнена и картина «Морской берег» (1840 г.), на которой изображено штормовое зимнее море, уносящее вдаль военные корабли. Хотя от переливов голубого, серого и темно-синего оттенков создается иллюзия, что она написана за один сеанс под впечатлением только что увиденного. Это одна из самых проникновенных картин совсем еще юного художника. Быть может, в стоящем на берегу одиноком путнике, который смотрит на волнующееся море, живописец представлял себя? Когда-то он еще вернется сюда, чтобы вновь увидеть эти берега и такое любимое Черное море?

Гайвазовский был молод, любил жизнь, шумное общество, музыку и танцы, но все эти желания побеждала его страстная любовь к искусству. Как часто друзья и знакомые удивлялись и обижались, что он предпочитал их обществу свою работу в мастерской. Даже на предложения Казначеева погостить у него он отвечал отказом. Только с рыбаками Иван выходил в открытое море по первому их зову…

Спокойное созерцание прибрежных видов было неожиданно прервано. В Феодосию прибыл командующий войсками кавказской прибрежной линии, прославленный герой войны 1812 г. генерал Н. Н. Раевский. Николаю Николаевичу, побывавшему в мастерской Гайвазовского, очень понравились его марины, и он предложил художнику принять участие в военно-морском походе к берегам Кавказа. Иван немедленно загорелся желанием отправиться в путешествие, во время которого мечтал увидеть «то, чего еще ни разу не видел и, кто знает, увидит ли когда-либо…»

В мае 1839 года Гайвазовский на корабле «Колхида» отправился в морской поход. На борту он познакомился с флотоводцем Михаилом Петровичем Лазаревым и молодыми офицерами, будущими героями обороны Севастополя Владимиром Алексеевичем Корниловым, Павлом Степановичем Нахимовым (капитаном флагманского корабля «Силистрии» в этом рейде), Владимиром Ивановичем Истоминым, братом А. С. Пушкина Львом Сергеевичем. Он сохранил с ними дружественные отношения на протяжении всей жизни, как и с разжалованными в солдаты декабристами А. Одоевским, М. Нарышкиным, Н. Лорером. Это знакомство с попавшими в царскую немилость офицерами принесло Ивану и радость от общения с неординарными людьми, и недовольство Раевского, который после первого десанта в районе Субаши отправил Гайвазовского в Сухум. Командующий войсками подсластил «пилюлю» тем, что художник сможет увидеть там «места необыкновенные». Путешествие, продлившееся месяц, принесло Ивану множество впечатлений.

В своих дорожных альбомах художник делал беглые наброски, чтобы потом воплотить увиденное на полотне. Серьезным испытанием стало для Гайвазовского участие в боевых операциях у берегов Мингрелии, в районе реки Субаши (Лазаревская). Он высадился на берег вместе с атакующими войсками. Сохранился его отчет об этой командировке, где он подробно описывает свое участие в высадке десанта, как артиллерийский огонь создавал дымовую завесу, за которой удавалось скрыть от противника 15 кораблей, благодаря чему солдаты в относительной безопасности пересаживались в шлюпки и плыли к берегу. Молодой Гайвазовский, как он сам писал, «в одной руке держал пистолет, а в другой – карандаш». Чуть ли не на бегу он принялся рисовать, ведь перед ним была живая картина: озаренный солнцем берег, лес, далекие горы, флот, стоящий на якоре, катера, снующие по морю и поддерживающие связь с берегом. Отвага и смелость, проявленные живописцем в боевой обстановке, вызвали к нему симпатии моряков и подобающий отклик в Петербурге. Раевский же, сменивший гнев на милость, пригласил его участвовать еще в двух десантах. С тех пор живописец проникся нерушимой верой в мощь русского флота и впоследствии стал непревзойденным певцом его побед.