Иван

— Это только в сказках бывает, а в жизни чаще всего наоборот. Впрочем, поживем — увидим. Дай-ка я и ту тетрадь почитаю, неужели и там ничего серьезного?

— Ты почитай, а мне собираться надо — в понедельник ехать, — Оксана взяла чемодан, рюкзак и ушла в комнату. А Рита Ивановна стала методически, лист за листом, документ за документом изучать то, что было написано так давно и хранилось так долго…

Ничего интересного не попадалось. Все семейные документы, история рода, генеалогия. Наконец, пошли дневники. Вначале ничего любопытного, но после 1917-го начали встречаться такие записи, что мурашки бегали по спине. Чубаровы были не так гуманны, как их родственник, казненный за бунт царским правительством: они убивали и казнили сами, но прямо не называли вещи своими именами, а «упоминали»: такие-то за кровь поплатились головою. Наконец, стал появляться штабс-капитан Поляков Сергей Сергеевич, отличавшийся исключительной жестокостью.

«Так вот кто такой П.С.С.! — подумала Рита Ивановна. — Но это было в двадцатые годы, а записки-письма написаны все в 1940 году, почти двадцать лет спустя. Может, это был уже не тот П.С.С.»?

— Мама, ты что, так и просидишь без завтрака? Я уже и есть захотела, — сказала Оксана.

— Еда на плите, подогрей, заодно и я поем, — отозвалась Рита, не отрываясь от писем.

«Какое счастье, — прочитала Рита Ивановна, — штабс-капитан Поляков посватался к Софье…»

— Так это же муж Софьи Ивановны! — почти крикнула Рита.

— Кто муж?

— Да Поляков-то, вот тебе и П.С.С.! — Рита Ивановна даже встала с тетрадью в руках. — Смотри, Оксана, это же муж Софьи Ивановны за кем-то охотился или следил, это его, видимо, письма прятала и хранила умершая старушка; теперь остается только узнать, за кем же он охотился и чего хотел.

— Мама, ты скоро помешаешься на этих записях. Пойди, прогуляйся. Дома почти месяц сидела, тут сидишь.

— Благодаря записям мы теперь находимся в этом доме, а Иван имеет законное наследство. Пустые бумажки люди хранить не станут. А я постараюсь изучить все, и тщательно, — сказала Рита, когда они сели за стол.

— В тех документах, моих приемных родителей, есть много неясного, прямо так и, кажется, что есть еще вторая их часть.

— И где эту вторую часть искать? — спросила Оксана.

— Наверно, где-то в архивах… А где именно? Да и далеко не во всякий архив пустят: туда допуск нужен…

Заканчивался август; погода установилась, как всегда в это время, — мягкая, ровная, поистине «бархатная». Днем тепло, даже в середине дня жарко, к вечеру прохладнее, ночью не душно, но тепло так, что многие крымчане спят на верандах, на сеновалах, а то и просто в садах в гамаках, а самые рисковые даже и на земле под деревьями, хотя в Крыму водятся не только ужи, но и змеи. Правда, змеиных укусов в этом маленьком городишке ни разу не зарегистрировали, но змея есть змея. Погода была действительно прекрасной: ясное солнечное небо, ветерок шелестит листвою чуть слышно, тепло и сухо.

Остаток завтрака съели молча. Оксана поднялась первой, убрала посуду, перемыла ее и продолжала собирать вещи.

— Как только приедет Иван, я тоже уеду в Голодаевку. Четвероногих своих заберу — зимовать тут будет легче. Думаю, что вернусь сюда, но уверенности полной нет, — сказала Рита Ивановна и вновь взялась за чубаровские документы.

Просидев над ними почти до обеда, она и уснула на диване, облокотившись на подставленную вовремя Оксаной большую подушку.

Глава тридцать шестая

— Разрешите, товарищ полковник? — сказал, открыв дверь кабинета командира части, по виду совсем молодой капитан.

— Входите, входите, Александр Сергеевич. Полковник Попов встал из-за стола и протянул капитану руку. — Здравствуйте, присаживайтесь, и я вас слушаю.

— Собственно, я пришел доложить вам в отношении вашего, как вы сами тогда выразились, «деликатного дела», — проговорил капитан.

— Так-так, и что же?

— Докладываю, — перешел на официальный тон капитан. — Денисов Валентин Григорьевич, начальник ГАИ Карченского района Крымской области, назначен на эту должность приказом № 147 Министерства Внутренних дел от 27 марта 1970 года. Подполковник раньше проживал в Сибири и работал начальником милиции, но судим не был, более того, в это, же время, как вы мне сказали, он был переведен в Крымскую область.

— Но, насколько мне известно, он или тот, которого подозревают, лично убил двух человек, хотя и осужденных, но сейчас реабилитированных. Это же серьезнейшее преступление.

— Чтобы это выяснить, необходимо опознание. Я имею фотографии Денисова, но меня предупредили, чтобы был осторожен — за Денисовым кто-то стоит: не зря тех горе-милиционеров просто отпустили, хотя они явные преступники.

— То есть как «отпустили»?

— Да так: одного вернули обратно в тюрьму, второго просто отпустили, а сержанта даже не наказали.

— Понятно… И что, у этого подполковника нет никаких зацепок?

— Если сравнивать с тем Денисовым, о котором вы говорите, так этот лет на десять моложе, а в остальном — все бьет.

— Минуточку, — полковник вызвал по селектору старшину Овсиенко, — вот сейчас придет Николай, и мы кое-что выясним.