ИВ. Тетралогия (СИ)

Оставив автомобиль на набережной неподалеку от Лувра, Джори предложил мне руку, и мы двинулись пешком. Пройдя через беломраморную арку Каррузель, увенчанную квадригой бронзовых коней и позолоченными богинями Победы, прогулялись по посыпанным толченым известняком дорожкам сада Тюильри. Мы любовались фонтанами, искрящимися в свете вечерних огней, овальными бассейнами, многочисленными скульптурами и затейливо подстриженными деревьями. Старейший в мире парк благоухал цветами, а я слушала пояснения спутника, жадно ловя каждое слово. На душе было светло и радостно.

Следуя прямо на запад, мы достигли великолепной площади Согласия, украшенной аллегорическими статуями, символизирующими главные города Франции. Осмотрев гигантский обелиск из красного гранита в самом центре обширной эспланады, я удивилась:

— Почему на нем иероглифы?

— Этот Луксорский обелиск — подарок египетского правителя нашей стране, — пояснил Джори. — Этому сооружению более трех тысяч лет, а надписи восхваляют правление фараона Рамзеса II. Король Луи-Филипп поместил его на том самом месте, где во время Революции стояла гильотина, с помощью которой сложили головы Людовик XVI и его супруга Мария-Антуанетта. Сколько голубой крови напрасно и бессмысленно утекло, — вздохнул рассказчик, плотоядно ухмыляясь, даже деланно облизнулся.

Заметив озорной блеск насмешливых глаз и то, как подергивается его губа, я сообразила, что последние слова сказаны в шутку.

Далее лежала знаменитая авеню — основная цель прогулки.

— Откуда такое странное название — Елисейские поля? Это ведь, кажется, из мифологии? — поинтересовалась я, понимая, как мне повезло.

Джори — не только красивый мужчина, на которого бросали кокетливые взгляды встречные девушки, но и замечательный гид, отлично знающий историю Парижа и его достопримечательности.

— Ты права, — согласился он. — Древние греки так называли прекрасные поля в загробном царстве, куда после смерти попадают герои — любимчики богов. В общем, райский уголок, а это — его земной аналог — красивейшая улица мира.

Звучит нескромно, но я готова согласиться. Перспектива захватывала дух. По обе стороны центрального проспекта простился каштановый парк, разделенный аллеями на несколько больших квадратов, уютно подсвеченный мягким светом многочисленных фонарей. Пока я восторженно вертела головой, спутник продолжил повествование:

— В стародавние времена здесь простирались болота, а монархи наведывались на утиную охоту. Лишь в XVI веке от сада Тюильри к Версальскому замку была проложена дорога, топи осушены и засажены деревьями, установлены газовые фонари. Впрочем, еще в XVIII веке территория оставалась довольно пустынной и небезопасной для прогулок, отчасти, благодаря моим собратьям.

— Неужели когда-то здесь не было также прекрасно? Даже не верится, — продолжила я расспросы.

— Как ни странно, современному облику авеню мы во многом «обязаны» русской армии, — ухмыльнулся «экскурсовод». — Когда в 1814 году она вошла в Париж, именно здесь разбили свои лагеря казаки Александра I. За пару месяцев они буквально разорили Елисейские поля. Каштаны и вязы были срублены на дрова, многие особняки и павильоны разграблены. Именно этот факт, основательно задевший национальную гордость, и подтолкнул государство передать пострадавшую территорию муниципалитету с условием наведения порядка. Тогда и началась масштабная застройка, вокруг выросли сады, изящные павильоны, электрическое освещение и асфальтированные тротуары. Тогда же, со строительством Триумфальной арки, к которой мы подошли, Елисейские поля и обрели свое величие.

Заслушавшись, я и не заметила, как мы достигли площади Звезды. Вчера мы любовались ее «лучами» с высоты птичьего полета, и знаменитая арка казалась оттуда совсем небольшой. Вблизи же величественное сооружение производило совсем иное впечатление, возвышаясь над окружающими домами. Пораженная, я ходила вокруг, рассматривая скульптурные композиции в античном стиле, символизирующие наполеоновские победы.

Но тут я обратила внимание, что Джори, отстав, молча замер под сводом. Он стоял возле одинокой могилы, украшенной живыми цветами. «ICI REPOSE UN SOLDAT FRANCAIS MORT POUR LA PATRIE, — выбито на плите, и даты — 1914–1918». «Здесь покоится французский солдат, погибший за Родину», — сумела я перевести.

— Да, это Могила неизвестного солдата, — посерьезнев, подтвердил мой друг.

Похоже, для него это особенное место, но расспрашивать я не решилась. Заметив мое изменившееся настроение, мужчина осторожно приобнял за плечи и улыбнулся:

— Сегодня не время грусти. Пойдем, ты еще не видела Париж с этой стороны.

На верхней части арки расположена смотровая площадка, куда мы поднялись по узкой винтовой лестнице. И вновь я замерла, не в силах скрыть восхищения, а Джори, видя огромный интерес, с воодушевлением показывал многочисленные достопримечательности.

— А теперь приглашаю познакомиться с кулинарными изысками, — завершил рассказ мой спутник. — Вон там, неподалеку от президентского дворца, находится старинный ресторан Лоран, где можно прилично поужинать.