Всегда верный своей «бижутерии побрякушек», барочным клипсам с жемчугом и браслетам из норки, он любит играть с позами женского тела, добавляя звезду из сапфира, сине-серые сатиновые перчатки и тонкие туфельки. С капелькой коралла в мочке уха, c удлиненными и неподвижными глазами, женщина движется на бумаге навстречу взглядам. Ее экспрессия сдержанна и стилизована, но мы чувствуем, как вокруг нее дышит жизнь Дома моды.
«Я приходил каждое утро и проводил целый день рядом с Кристианом Диором, в основном молча. Должен признаться, что я многому научился. Кристиан Диор возбуждал до крайности мое воображение, а в работе он полностью нам доверял. Идея, которую он высказывал, будила во мне целую серию, а идея, которую подавал я, могла пробудить фантазии в нем. Это пришло со временем и стало привычкой скорее в конце нашей общей работы, чем в начале. Между нами не было никаких дискуссий. У меня возникала мысль, я зарисовывал ее, показывал ему эскиз. Главной была идея. Поскольку я не болтлив и предпочитаю действовать так, это был правильный подход».
Что это за юнец, идущий вдоль стен? Силуэт в узкой морской форме, в больших черных ботинках, с руками, похожими на усики жука, – все в нем интриговало. «Я живу у одной старухи на бульваре Перейра. По воскресеньям я грызу яблоки и плачу…» – сказал он как-то Жан-Пьеру Фреру, еще одному ассистенту в студии, тот был похож на комок нервов, весело посаженный на две короткие ноги. А что, если захватить этого долговязого поужинать?! Небольшая компания пришла в назначенное время: Карл Лагерфельд, Жан-Франсуа Дэгр (он начинал в отделе мехов, в бутике господина Диора) и Фернандо Санчес, чьи надежды рассыпались в прах вместе со смертью Жака Фата, у кого он собирался начинать карьеру. Еще с ними пришла манекенщица Виктория, которую многие женщины у Диора считали неумехой. Она была слишком невысокая, слишком брюнетка, у нее не было походки. Но господин Диор принял ее на работу и защищал от всех этих фурий в черном. Виктория олицетворяла для него «бульвар Сен-Жермен-де-Пре», который ему нравился. В примерочных суета, кругом длинноногие девушки: красивая бретонка Луки, с выступавшими скулами и плечами портового грузчика; Рене[129] – образ приличной девушки (немного скучный, по мнению мужчин); Алла[130] – воплощение тайны Востока («Она типичная модель, и какой класс!» – говорили продавщицы); а Виктория рядом с ними выглядела совсем иначе и «нагло» при этом вела себя. Она знала, что она звезда. «Я таскаю за собой всех этих неизвестных парнишек», – говорила она. Когда Виктория заходила в ресторан, мужья так засматривались на нее, что от рассеянности сыпали перец в красное вино. Многие говорили, что если бы жены в сумочке носили пистолет, Виктория не вышла бы из ресторана живой.
В этой компании была еще одна женщина – Анн-Мари Пупар, племянница композитора Анри Соге, верного друга Кристиана Диора. Родилась она в Аркашоне и приехала в Париж в возрасте девятнадцати лет, чтобы устроить свою жизнь. Для начала она была телефонисткой в журнале
Это были первые уроки парижской школы жизни. Первое бешеное веселье в баре театра на авеню Монтень, напротив театра Елисейских Полей. Первые обеды в отеле «Ритц»: важен был не омлет, а то, что можно было там увидеть. Это время первых вылазок в бар «Фиакр». «Мы жили светской жизнью почти каждый вечер, – вспоминал Жан-Поль Фрер. – У Карла было больше денег, чем у других. У него был “фольксваген” с открытым верхом и встроенным транзистором марки “Грюндиг”. Мы доезжали до площади Этуаль (он всегда говорил, что ориентируется только от площади Этуаль!) и ехали ужинать куда-нибудь в город». К основной команде иногда присоединялись и другие подруги, чаще всего манекенщицы: Ванья или сербка Иванка Бойевич.