Ив Сен-Лоран

И все же Ив Сен-Лоран переживал свой подростковый возраст как надрыв. «Начиная с учебы в средней школе, – вспоминал он, – я должен был вести двойную жизнь. С одной стороны, был родной дом с атмосферой веселья и мир, который я создал с помощью своих рисунков, костюмов, театра. С другой стороны, была каторга католической школы, где я был изгоем»[44]. Один из его одноклассников по колледжу Франсуа Катру, выходец из Маскары, вспоминал об Иве: «Он был приходящим учеником. Я заметил его во дворе: обычно все ученики из интерната были одеты в черные робы, он же носил бежевый пиджак с бордовым жилетом и фланелевые штаны. Он был похож на англичанина, жившего в Оране. Он учился тогда, наверное, в восьмом классе. На переменах он был один, стоял, прислонившись к подоконнику капеллы, ни с кем не играл, не пробовал ни с кем подружиться. Он был одиночкой».

Оран – это город, где слухи укрепляли отношения, вызывали вражду и создавали бездну страданий. Добродетель здесь тихо пряталась за внешним видом одиночества. Если вы носили часы на цепочке, вас называли «снобом»; если парень привозил из Парижа розовую рубашку, его называли «задницей». Несмотря на то что повсюду были красивые виды, препятствия ждали вас на каждом шагу. Солнце. Глупость. Прошлое. Недоверчивые отношения между разными общинами и семейная школа презрения. Счастье, которое душит. Хороший вкус. Надо пережить все это, разбиться обо все препятствия и возродиться там, с другой стороны моря. В пятнадцать лет Ив Матьё-Сен-Лоран взялся за чтение многотомной саги Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». Он наверняка прочитал фрагмент из романа «Содом и Гоморра»: «Воспринимая свой порок как что-то более исключительное, чем он был на самом деле, они не решились жить в одиночестве с того самого дня, как его открыли в себе, долго нося его в себе в неведении, намного дольше, чем это делают другие». Теперь любой момент доверия, который Ив дарил кому бы то ни было, открывал всего лишь часть придуманного им персонажа. Невозможно было склеить вместе все эти части: казалось, что они сейчас рассыплются с дьявольской скоростью. У него появился нервный смех и привычка прерывать его, закрывая лицо рукой, а еще долгие минуты молчания, как будто он входил внутрь другого человека. Как герои из романтических книг, он мгновенно переходил от смеха к молчанию. Все у него было «устрашающим», «ужасным» или, наоборот, «чудесным».

В эти годы его комната напоминала кабинет грез. «Всегда в поисках поцелуя – таким ты будешь. О, да!» – написал Сен-Лоран под красно-черным рисунком в манере Кокто. Два профиля едва касаются друг друга, закрыв глаза. Волосы мужчины похожи на молнии, волосы женщины – на облака. Ив накрыл свою постель в стиле ампир тканью в виде шкуры пантеры и повесил занавеси в алькове. Так была обозначена его оригинальность. Как найти себя в будущем, которое буржуазия заготовила для своих детей? Журнал Elle опубликовал в 1948 году три формулировки: «Если у женщины вздернутый нос, она склонна к флирту… Мужчины с толстыми бровями брутальны… Толстые мужчины – обычно хорошие мужья. Они добродушны, веселы, общительны и уравновешенны. Любимец дам и Голливуда, худой и высокий мужчина – как правило, нервный субъект, склонный к меланхолии».

В своей комнате Ив подолгу рисовал акварелью жанровые сценки, которые происходили, как он воображал, в «Мулен Руж»: мужчина в смокинге с нафабренными усами хвалится своими дамами: «маленькая блондинка с круглой грудью»; «надменная красивая брюнетка»; «рыжеволосая кошка со стройным телом и красивыми ножками!». Ни один кокетливый жест не укрылся от его наблюдательного взгляда. Все они обнаженные, в бижутерии и черных чулках, с бюстами русалок и ногами кинозвезд в красных сандалиях. Они виснут на мужчине, раздетом до штанов. Он двойник Ретта Батлера[45], грудь колесом, в вырезе рубашки виден клочок черных волос, широко расставленные ноги и подпись: «Ты будешь Дон Жуаном». Ив придумывал истории с неверными женами, рисуя «уродливых, старых, богатых и высокопоставленных мужей» и всегда «красивых, молодых, но бедных и из рабочей среды» любовников. Жена в этих историях часто одета в красное нижнее белье, она отодвигает лиловый занавес, задевая лысый череп мужа, который смотрит на белокурого любовника в рубашке. «Все женщины – канальи, кроме тех, которых любишь!» А вот обнаженная женщина в кроваво-красном алькове с черным распятием на стене и стихами:

Я знаю, что ты будешь искать
Белые и гладкие тела своих любовниц,
Но не торопись сразу
Превращаться в садиста.
Потому что иначе никто
Не выберет тебя в любовники.