Южное направление

Решив, что формальное разрешение на вопрос получено, и пока товарищ Сталин «священнодействовал», набивая трубку дешевым табаком, я принялся излагать суть вопроса.

— Слышал я как-то, что товарищ Сталин бежал из ссылки благодаря «аршину водки».

Иосиф Виссарионович с любопытством посмотрел на меня, но так как был чрезвычайно занят раскуриванием, ничего не сказал, а только кивнул — мол, продолжайте.

— Так вот, — уверенно начал я свой рассказ, почерпнутый из книжки известного историка Похлебкина. — Сидел товарищ Сталин в ссылке, но надоело ему там сидеть, скучно стало, и решил он бежать. Откуда — из Туруханска или из Вологды, не помню, да и неважно это. Но пешком идти — далеко и долго, на поезд сесть — тоже не вариант, из Туруханска поезда вообще не ходят, да и из Вологды через день, а если и сесть, жандармы через десяток верст ссадят. Стало быть, остается сбегать на почтовых. Но как бежать, если все возчики либо с полицией, либо с охранкой связаны? Могут и побояться ссыльного с собой взять, а если и возьмут, то на следующей станции сдадут в полицию.

Хотел сказать, что могли еще испугаться «лица кавказской национальности», но решил политкорректно выпустить эту фразу, но Сталин все и так понял.

— Да, тэм болээ, с маим грузынскым носом, точно бы испугалысь, — хохотнул член РВС фронта, выпуская первые клубы дыма. — Решыли бы — разбойнык бэжит. И в морду бы далы, и жандармам сдалы.

— Вот-вот, — кивнул я и продолжил. — И вот, подходит товарищ Сталин к ямщику и спрашивает: «Дарагой, аршин водки сможешь выпить?». Ямщик, понятное дело, в недоумении. Как можно выпить аршин водки? Косушку там, штоф, даже ведро тут все понятно, а как аршин выпить? Может, его в ведро засунуть? Нет, все равно не то. А товарищ Сталин и говорит — мол, если довезешь до станции, научу тебя, как аршин водки выпить. Возчик, понятное дело, заинтригован, шапку оземь, давай, говорит, поехали. А как до следующей станции доехали, товарищ Сталин вытаскивает из-за пазухи аршин, набор серебряных стопочек, расставляет их по линейке. Достает из кармана флягу и наливает водку. Вот это и есть аршин водки! Ямщик, понятное дело, весь в изумлении, но водку выпивает, а потом бежит к товарищу и говорит — мол, бери этого грузина, вези на следующую станцию, он тебя научит водку аршинами пить. И так, аршин за аршином, станция за станцией, но товарищ Сталин до Варшавы доехал. А Польша хотя и часть Российской империи, но там уже и законы другие, и жизнь другая.

Товарищ Сталин хохотал так, что поперхнулся дымом и закашлялся. Откашлявшись и вытерев заслезившиеся глаза, махнул рукой с трубкой:

— Брэхня все это. — Подумав, добавил. — Но брэхня красивая. Умный челавэк придумал. Только зачэм?

Мне стало грустно. В свое время очень понравилась история опубликованная Похлебкиным. И звучала убедительно, и подана довольно красиво. Стало быть, она тоже из области мифотворчества о том, что товарищ Сталин хорошо разбирался в психологии русского человека. Впрочем, это не вина Сталина, а домыслы его биографов.

Я аккуратно свернул протокол оставленный Калининым. Мне же эту бумагу (виноват, документ) в Москву везти, Ленину предъявлять.

— Копию нэ забудьте прислать, — напомнил мне Сталин. Потом лукаво посмотрев на меня, обронил: — А чаркы нэ сэребряные были, а мэдные. Гдэ бы я в ссылке сэребряную пасуду нашел?

Вот ведь какой шутник товарищ Сталин. Теперь сиди и думай, а может, талантливый историк, сумевший сохранить для России известный бренд, все-таки не соврал? Или же Сталин решил взять на вооружение любопытный факт из собственной биографии? Подумаешь, что факт вымышленный. Одним эпизодом больше, другим меньше. Кто же на самом деле знает наши биографии, кроме нас? Постороннему человеку сложно сказать — где заканчиваются реальные события, и начинается мифотворчество. Как там у классика?

Кто тропку к двери проторил,

К дыре, засыпанной крупой,

Пока я с Байроном курил,

Пока я пил с Эдгаром По[1]?

Я так ушел в дебри историко-литературоведческих размышлений абсолютно ненужных в данный момент, что не сразу заметил, что Сталин уже оделся.

— Какие у вас планы на вечер, Владимир Иванович? — поинтересовался Иосиф Виссарионович.

— Хотел навестить в госпитале комиссара дивизии Спешилова, — ответил я.

— Вам это нужно по дэлу? — удивился член РВС фронта.

— По личному, — честно ответил я, чтобы Сталин не подумал, что я собираюсь «копать» еще глубже. — Виктор Спешилов — мой друг еще со времен Архангельска. Хотел узнать — как он там.

— А, точно, — кивнул Сталин. — Товарыш Спешилов переведен к нам из шестой армии, а она, как помнится, освобождала Архангельск. Ви с ним сотруднычали?

Как-то совсем незаметно я начал рассказывать о знакомстве с Виктором. О том, как его, совсем молодого парня, умудрившегося распропагандировать целый полк белых, задержали и отправили на остров Мудьюг в концлагерь, куда я «загремел» из контрразведки. О том, как мы убегали, о наших мытарствах в лесах Архангельской губернии, о боевом пути пройденном совместно и даже о недавней женитьбе Виктора.