Юстиниан. Топот бронзового коня

    - Да кого, в самом деле? Велисария? - вытаращился скопец. - Он тебя и пальцем не тронет, ибо любит свою жену безумно. Фотий тоже не опасен. Больше некого.

    Феодосий покачал головой и воздел очи к потолку.

    - Божьего суда? - догадался тот. - Он ещё не скоро. Молодые имеют кредит на грехи. Лет до тридцати. У тебя запас ещё есть.

    У послушника в глазах появилось уныние. А его собеседник начал убеждать по-иному:

    - Ты послушай только, что тебе скажу. Заслужить любовь такой женщины, как хозяйка, дорогого стоит. Ведь она племянница самой Феодоры! А её к тебе чувства - не минутная слабость, потому что иначе кончились бы давно. Это страсть, ибо выше разума. И подобное бывает не с каждым. Оцени. Пойми.

    Молодой человек сохранял молчание.

    - Денег хочешь? - вдруг спросил Каллигон. - Либр золота за возврат в Италию. И на месте столько же. А потом - трофеи кампании. Много, много трофеев. Обеспечишь себя до конца жизни.

    Наконец евнух понял, что сейчас от юноши ничего не добьётся. И решил слегка отступить. Он сказал:

    - Хорошо, подумай, взвесь как следует «про» и «контра». Я пробуду в Эфесе двое суток. Мой корабль отплывает в пятницу. Послезавтра жду тебя к полудню возле входа в храм. Разумеется, если ты решишь вернуться. И тогда отправимся вместе. Нет - так нет. Мне придётся уехать одному и свести госпожу в могилу. Потому что без тебя она долго не протянет.

    Феодосий встал, коротко кивнул и опять же, не проронив ни звука, вышел из комнаты. Евнух непотребно ругнулся и сообразил: «Если не придёт, надо будет его украсть. А иного выхода я не вижу. Возвращаться одному - подписать себе смертный приговор».

    Разумеется, в назначенный час в обусловленном месте Каллигон Феодосия не дождался. Начал думать о похищении, подкупил одного из монахов и узнал, что по понедельникам несколько послушников, в том числе Феодосий, помогают ухаживать за деревьями в саду архиерея. Евнух распорядился:

    - Значит, так: в понедельник, по моему сигналу, прибежишь в этот самый сад, скажешь, будто Феодосия срочно требует к себе настоятель Рафаил, и сопроводишь за ворота. Больше ничего. Если всё получится, заплачу тебе целых пять номисм.

    Инок заупрямился:

    - Больно риск большой. Станут разбираться и меня накажут за пропажу юноши.

    - Хорошо, ещё номисму накину. А не согласишься, то найму другого.

    Больше у того сомнений не возникало.

    Возле сада архиерея наготове стояли три матроса. Молодого человека, вызванного на улицу, моментально скрутили, рот заткнули кляпом, на голову надели мешок и поволокли на корабль. Не прошло и часа, как похищенный уже плыл по Эгейскому морю. Он, развязанный, сразу заговорил, начал поливать Каллигона бранью, порывался выпрыгнуть за борт, а когда скопец приказал вновь его связать, образумился и немного пришёл в себя. Только причитал:

    - Ах, зачем ты это устроил, Каллигон? Наконец-то я обрёл в обители внутренний покой, перестал всех бояться и не мучился угрызениями совести. Жил по Заповеди Господней, не желая жены ближнего моего; мало что жены, но ещё и названой матери! А теперь опять? Страх перед Велисарием, Фотием, удивлённые взгляды слуг и душевный разлад от грехопадений… Ты мне жизнь сломал, понимаешь, подлый?

    Евнух улыбался в ответ и твердил одно:

    - Ничего, хозяйка живо вправит тебе мозги, и уже не пикнешь в её объятиях!

    По дороге попали в шторм и едва не погибли у острова Милос. Там послушник чуть было не сбежал. Свесил с кормы канат и пытался слезть по нему на берег, но упрямца перехватили. Опасаясь новых выходок с его стороны, порученец Нино запер юношу в трюме, выпуская на короткое время для прогулки по палубе под присмотром самых рослых матросов.

    Прибыли в Сиракузы под конец ноября и застали госпожу на дорожных тюках: та переезжала в захваченный супругом Неаполь. Но в связи с возвращением Феодосия задержалась.

    Он стоял перед ней потупясь, глядя в пол и не зная, с чего начать. Начала она:

    - Что молчишь, сквернавец? Или новый обет-молчанку задумал? Мне тут Каллигон поведал о твоих приключениях…

    Молодой человек промямлил:

    - Я действительно ехать не хотел… Силою заставили…

    - Так уж я тебе неприятна, олух?

    Посмотрел на неё с мольбой:

    - Нет, не в этом дело… Просто на душе камень. Совестно грешить. Не могу больше.

    - Ах, какие мы стали праведники, прямо-таки святые! Покажи-ка спину: крылышек ещё не видать?

    - Я серьёзно, Нино…

    - Ну а я шучу разве? Снаряжать корабль на твою поимку - разве это шутки? А ещё пришлось кое с кем поквитаться из-за тебя - шесть рабов Божьих на моей и на твоей совести.

    У того дрожь прошла по телу:

    - Что же это? Я не понимаю…

    Антонина в нескольких словах пояснила, как погибли Македония, Агриппина, Улиарис, Евгений и Ставракий с Ираклием. Юноша стоял бледный, весь в холодной испарине. Выдавил чуть слышно:

    - Македонию жалко. Я её любил. И Ставракий был добрый человек.

    Женщина вспылила:

    - Македонию жалко, а меня не жалко? Сам сбежал, а меня оставил выкручиваться и платить по общим счетам!

    Он упал на колени и воскликнул с горечью:

    - Прикажи тогда и меня зарезать! Чтобы разом со всем покончить!

    Бывшая танцовщица встала: