Юродивый

Не знаю, отчего это случилось, но нынешним утром у меня было прекрасное настроение. В членах появилась удивительная легкость, и потянуло на рискованные авантюры.

— Правда, пошли, пока их мало! Поменяемся платьем, что бы они тебя не узнали! Да и так, думаю…

Я критически смотрел парня. Голова замотана тряпками, один глаз заплыл, и вид не самый воинственный.

— Наденешь мой камзол, а я твой жупан. Скажем, что отбились от своих ватаг!

Кашевар с сомнением покачал головой, но кажется, идея ему начинала нравиться.

— А коней куда? — спросил он и сам же ответил. — Здесь оставим, чего им станется, опять же твой Полкан постережет!

Казачья гурьба, между тем, удалялась все дальше. Теперь до них было не меньше километра. Люди и лошади поглощаемые расстоянием слились в одну темную массу. Нужно было на что-то решаться.

— Ну что, пошли? — спросил я.

— А, где наша не пропадала! Будь, что будет! — воскликнул он.

Мы тотчас обменялись верхним платьем. Мой бархатный красный «камзол» ко всем своим прежним достоинствам за эту ночь приобрел новые, бурые пятна собачьей крови. Одежда запорожца была не в лучшем состоянии, так что из нас получалась такая классная бомжовая парочка, что не стыдно было бы показаться даже возле трех вокзалов в Москве.

Мы открыто вышли из леса, и не торопясь, направились в сторону казачьего лагеря. Солнце уже взошло, и день обещал быть ясным и теплым. Мы пробирались сквозь густую траву и молодой кустарник, На месте этой пустоши, судя по следам, недавно было поле, а теперь земля то ли отдыхала от пахоты, то ли, просто лишилась хозяев и заросла сорняками. Соцветия буйных трав со зрелыми семенами уже желтели и готовились к осеннему умиранию. Листья кустарников огрубели, стали темно зелеными, а кое где даже поменяли цвет на яркий, осенний.

— Красивое место, — сказал я.

Запорожец удивленно посмотрел сначала на меня, потом на пустошь и неопределенно пожал плечами. Суждения о красоте явно не входили в круг его интересов.

— Если сложу голову, то не даром! — мрачно заявил он, когда мы подошли к леску, в котором расположились казаки. — Они меня долго будут помнить!

Я промолчал. Впереди, между деревьями, показалось несколько пасшихся лошадей. Я насчитал девять голов. Выходило, что столько же, если не больше казаков осталось в лагере. Конечно, это было много для нас двоих, но если учитывать фактор внезапности и мое настроение, то терпимо. Будь их пятнадцать, было бы значительно хуже.

Лесок, который я впервые увидел при свете дня, был молодой, чахлый и ничем не интересный. Давешний костер не горел, но возле него сидело четверо человек. Судя по окровавленным повязкам, раненные. Рядом лежало еще трое.

Нас они пока не заметили.

— Здорово, казаки! — поздоровался я, останавливаясь в нескольких шагах.

На голос обернулись, нас со Степаном осмотрели, но никто не встал.

— Здорово, коли, не шутишь, — откликнулся только один, вислоусый, славянского типа, но с крупным кавказским носом. — Кто такие?

— Казаки, — ответил я, — отстали от своих.

Интерес к нам слегка увеличился, привстал со своего места даже один из лежавших, странный тип с явно бандитской мордой, в красных турецкий шароварах и рваном крестьянском зипуне.

— Казаки, говоришь! — сказал он, разглядывая нас прищуренными глазами. — Кто атаман?

— Прокопий, — ответил за меня Степан, лучше знавший казацкие реалии.

— Знаю его, славный атаман, — вмешался в разговор крупный казак с непомерно длинным оселедцем, заплетенном по-китайски в косицу. От этого вид у него был отнюдь не героический, несмотря на широкие плечи и мужественно заросшую щетиной рожу.

— А чего такие побитые? — продолжил допрос вислоусый, тот что первым откликнувшийся на мое приветствие.

— Да и вы, я гляжу, не лучше, — сердито сказал Степан. — Кто вас так подрал?

Ему не ответили. Казаки переглянулись, видимо, оценивая дерзость незнакомца. Какое-то время все молчали. Мы продолжали стоять, не доходя до кострища, не приближаясь и, тем более, не садясь рядом с хозяевами. Впрочем, сесть нас никто и не приглашал. Соблюдалась нормальная обоюдная осторожность.

— Волков не встречали? — вдруг спросил владелец красных шальвар.

Я понял откуда дует ветер и, не давая кашевару ответить, показал на его голову.

— Встречали, ему один волчара чуть башку не отгрыз! Еле отбились!

— И нас вчера подрали, — меланхолично поведал вислоусый. — Не волки, а оборотни. Миколе глотку клыком от уха до уха располосовали, как ножом! Сколько живу, такого не видел!

Микола, скорее всего и был тот самый дежурный у костра, которому Степан перерезал горло.

— И большая стая была? — заинтересовано спросил я.

— Большая, штук два ста, их тут столько ночью на нас наскочило, едва отбились. Наших десятеро полегло!