Юрка Гусь

— Он сказал, что ты красивая, — вдогонку сказал Юрка. Но Катя не остановилась. Наверное, не расслышала.

Ушла Катя. И Юрке нужно уходить. Он вспомнил, как они ходили за березовым соком, как их обстрелял «юнкерс». Чудак все-таки Северов. Гладил березу и что-то толковал про скворцов. Поют, говорил, хорошо они. И когда утром под окном береза шумит, тоже хорошо… Вернувшись домой, Юрка отыскал в сарае ржавую лопату. Хотел один уйти, но раздумал. Остановился на пороге и сказал Рите:

— Эй, пойдем в лес.

Он почему-то никак не мог назвать ее по имени, хотя и чувствовал, что такое обращение, как «Эй! А ну-ка ты, послушай!», обижает девочку.

— В лес? — удивилась она. — Думаешь, грибы поспели?

— Эти… цветочки Северову.

— Цветы руками рвут, — сказала Рита. — Зачем лопата?

— Пойдем, — сказал Юрка.

Трещинка на березе почернела. По краям ее желтыми бугорками затвердел сок. На том месте, где была бутылка, высоко поднялась трава. Северов стоял вот тут и гладил ствол. А вон на той лужайке их обстреляли.

— Здесь что-то цветов не видно, — осмотревшись, сказала Рита. — Я пойду дальше.

— Скажи: красивая эта береза? — спросил Юрка, разглядывая ствол.

— А ты слепой?

— Красивая, — сказал Юрка. — Ее без трактора не дотащишь…

Он подошел к другой, молодой тонконогой березке и покачал ее за ствол. Листья вздрогнули.

— Шумит, — сказал Юрка и, поплевав на ладони, с маху вонзил лопату в твердый дерн.

Выкопать березу оказалось делом нелегким. Она успела глубоко врасти в землю. Стряхнув с корней комки, Юрка взвалил дерево на плечо.

— А цветы? — спросила Рита.

— Бери лопату, и пошли, — скомандовал он.

Березу посадили рядом с могилой.

— Полить надо, — сказал Юрка и стал озираться: нет ли рядом подходящей посудины. Ничего не увидев, он стащил с головы подаренный Северовым шлем и спустился вниз к речке.

Шлем был кожаный, и вода из него не вытекала. Раз пять спускался Юрка к речке за водой. Рита, присев на корточки, ладонями разравнивала вокруг березы сырую желтую землю.

— Огромная вырастет, — сказал Юрка. — Ни одного корня не повредил… После войны я сюда скворечник приколочу. В нем будут скворцы жить и чвирикать… Он говорил, что любит, когда скворцы чвирикают.

Они долго сидели рядом и смотрели на речку, что плескалась внизу в пологих берегах. Три больших утки полоскали широкие клювы в затянутой ряской воде.

Молодая береза расправляла на вешнем ветру ветви.

ЗДРАВСТВУЙ, БАБКА ВАСИЛИСА!

Юрка нашел Семена за гаражом. Шофер в синих галифе и сапогах лежал на траве. Солнце пекло выпуклую грудь. Лицо было прикрыто пилоткой. На плечах и руках синей тушью были выколоты самолеты, пропеллер и орел. Юрка обошел Семена кругом, присел на корточки; интересно, на спине тоже что-нибудь нарисовано? Ему больше всего понравился самолет.

Грудь шофера вздымалась, он, наверное, задремал. Юрка сорвал зеленую былинку и пощекотал ему нос. Нос сморщился, задвигался, но не чихнул. Семен головой подбросил пилотку, и два дремотных черных глаза уставились на Юрку.

— А-а, это ты, Огурец, — заулыбался Семен. — Молодец, что не забываешь.

— Выколи и мне такой самолетик, — попросил Юрка.

Шофер покосился на свое плечо.

— Не надо, — сказал он. — Пакость это… Да и больно.

— Не бойся, пищать не буду, — сказал Юрка. — Орла с бабой не надо, а самолет наколи.

— Говорят, пакость это… Я бы с удовольствием избавился, да вот беда — намертво въелось.

— Жалко?

— Отстань, Огурец, не умею я.

— Ты только нарисуй мне, а я разведу в кипятке сажу и сам иголкой наколю.

— Вот привязался, — рассердился Семен. — Дураки этим делом занимаются!

— И ты дурак? — усмехнулся Юрка.

— Дурак… был, — сказал Семен и перевернулся на живот. На спине наколок не было.

Юрка сбросил с себя гимнастерку, расстелил ее (он боялся муравьев) и улегся рядом. Сразу за гаражом, расположенным в сосновом перелеске, начинался заливной луг. Он спускался к реке и продолжался на том берегу до соснового бора. Трава на лугу росла высокая, сочная. Круглые головки куриной слепоты сияли желтыми светлячками. Зеленые, еще не распустившиеся бутоны белой ромашки упруго раскачивались на тонких длинных стеблях. Над лугом висели маленькие жаворонки и, трепеща крыльями, свистели в свою звонкую свирель. Над речкой низко шли редкие облака. Солнце свободно просвечивало сквозь них, и от облаков на луг падали быстро бегущие тени. И если бы не гул моторов и не острый запах бензина, — ничто бы не напоминало войну.

Юрка дотронулся рукой до густых черных волос цыганистого Семена и спросил:

— Когда на станцию?

Семен, по-узбекски подобрав под себя ноги, уселся на примятой траве, закурил. Запах бензина смешался с запахом крепкой махорки. На аэродроме взвыл мотор. Сейчас штурмовик выйдет на взлетную дорожку. Над соснами повиснет тусклая ракета — и пошел! Когда самолетный рев на миг оборвался, в небесной синеве вновь послышался чистый звон жаворонка.

— После обеда, — сказал Семен и посмотрел на часы. — А точнее — через полтора часа. Устраивает?

— Ага, — кивнул Юрка.

— Бабку проведать? — помолчав, спросил Семен.

— Ты знаешь, я совсем отсюда.