Юрий Звенигородский

— Мне кажется, я прожил долгую жизнь, — молвил он. — Сужу не по годам, по делам. Сделано много. Борьба за великое княжение с твоим дедом, Дмитрием Суздальским и Нижегородским. Еще более яростная борьба с Михаилом Тверским. Трижды пришлось отражать нападение на Москву Ольгерда Литовского. Удалось поменять немирье на мир с Олегом Рязанским. А скольких трудов стоило выстроить каменный Кремль! Еще что? Сделал Казань зависимой. Одолел мурзу Бегича на реке Воже. Потом — Донское побоище. Теперь вот восстановление княжества после Тохтамыша… На все эти дела молодости не хватит. Чувствую себя старцем.

— Бог даст, — встал и Юрий, — ты сызнова наберешься сил, старший братец Васенька воротится поздорову…

Тут он осекся. Вдруг стало темно. Свет в окне помутился, будто наступил вечер.

— Что это? — удивился великий князь. — По моим прикидкам, всего час дня, когда люди только еще утренничают, а тут… будто уже вечереет.

Послышалась беготня в переходе. Дмитрий Иванович открыл дверь. Челядинец бежал со свечкой.

— Княже, княже! — Он выронил свечу из трясущихся рук и уже в полной тьме не своим голосом произнес: — Солнце погибло!

Юрий ощупью подошел к столу. Услышал:

— Ужли затмение?[15]

Люди принесли свечи. Все пошли на высокое крыльцо. Там было холодно и темно. Кто-то из слуг помянул пугливо о конце света. Чудов архимандрит Исакий, оказавшийся в тереме, произнес:

— О затмении пророк Захария глаголет так: «И сбудется тот день, перестанет свет, только студень и мрак будут».

Семен Федорович Морозов пояснил:

— Затмение, это когда луна застит между солнцем и землей.

Золовка Анна, гостящая у великой княгини, дала свое объяснение:

— Затмение бывает оттого, что злой дух скрадывает свет Божий и впотьмах ловит христиан в свои сети.

Примерно два часа спустя день вновь исполнился яркости. Отец сказал матуньке:

— Это знамение пугает меня. Что-то с Василием…

Борис Галицкий проводил Юрия в его ложню. На ходу, как бы между прочим, напомнил:

— У государя был первенец Симеон, да помер, когда тебе еще пяти лет не исполнилось. С тех пор старшим стал Василий.

Глубинное, смутное воспоминание! Юрий глянул на дядьку, как на дьявола-искусителя:

— Не пойду в спальню. Лучше на свежий воздух, на огород. Побуду один.

Однако он не хотел одиночества. Более того: боялся его. У черного хода на заднем крыльце встретил учителя своего Морозова. Этот человек становился лекарем для души: не только научит, но и наставит. И, как духовник, смятение обратит в покой.

— Боярин Семен, не прогуляешься ли со мной по огороду?

— Прогулка после ненастья весьма живительна, — пошел с ним учитель. — Солнце дарит лишь свет, а тепло спрятало за пазуху. Сейчас глядит озорно: вот, мол, какую штуку я откололо! А все же освежишь грудь после теремного духа, и телу легче.

Юрий завел речь о распре среди литовских наследников. В дополнение к отцовым речам узнал, что старшие братья не сопротивлялись властолюбию Якова-Ягайлы. Княжили в своих уделах и тем довольствовались. Лишь дядя Кейстут возмутился явному беззаконию, поначалу даже пленил племянника, однако же потом отпустил, простил. И ошибся. Ягайло заманил его в мрачный замок Крево, бросил в темницу, велел задушить. С тех пор у властолюбца борьба с двоюродным братом Витовтом Кейстутьевичем. У последнего в друзьях тевтонские рыцари. Ягайло же их боится, ибо воин из него аховый. Однако же сумел надеть в Кракове королевскую корону, объединил Литву с Польшей…

Тут княжичу захотелось узнать подробнее, как удалось невоинственному Ягайле столь внезапно возвыситься. Оказывается, отнюдь не внезапно. У Ядвиги, муж коей по завещанию покойного короля должен стать наследником, имелся к тому времени рыцарь сердца: Вильгельм, герцог австрийский. Они вместе воспитывались. Но не по нраву пришелся польским вельможам тот герцог. Что он мог дать? А тут — послы от Ягайлы. Литовский князь предложил большую часть отцовских сокровищ да еще целое государство в придачу. Даже дал отступные Вильгельму.

— Бедная Ядвига! ~ пожалел Юрий.

— Ей предложили апостольский подвиг, — сказал Морозов. — Преодолеть отвращение к низкорослому толстяку, зато обратить в истинную веру заблудший народ литовский.

Правда, Вильгельм оказался не столь уступчив: неожиданно появился в Кракове. Ему запретили вход в замок. Однако влюбленные встретились во францисканском монастыре. Страсть возобновилась с той силой, что они обвенчались. После чего Вильгельм вздумал пользоваться супружескими правами уже в самом королевском замке. Оттуда он был с бесчестьем изгнан вельможами. Ядвига намеревалась уехать вместе с ним, но ее удержали силой.

— Бояре, — заключил Юрий, — вершат дела при государевой слабости.

— Да, — подтвердил Морозов. — После бегства Вильгельма они сызнова начали убеждать королеву стать женой князя литовского. Позволили отправить посла, дабы хорошенько вызнать его наружность и нрав. Озолоченный посол донес: Ягайло видом приятен, в обхождении добр. И Ядвига в прошлом году все-таки сочеталась с ним браком.

— Чем же может угрожать брату Василию нынешнее пребывание в Литве? — хотел добраться Юрий до главного.