Юрий Гагарин

По Ленинграду бродили с Федей Петруниным. Вдвоем километры короче. Из трамвая многое не увидишь. Все пешком, пешком, то по асфальту, то по булыжнику, цокотно отзывавшемуся когда-то колесам карет. А здесь… «Стоял он дум высоких полн», Петр Великий. Да вот он и сам, бронзовый, придержал коня над невскими берегами.

— Наша работа, — сказал Федя, — литейщики делали.

Юрий обошел вокруг памятника, со знанием проговорил:

— Фальконе… Честь ему и хвала. Но вот что при отливке статую спас простой артиллерийский литейщик Кайлов, почти никто не знает. А ведь он заведовал печью. Стало быть, это и его работа…

Вернулись с практики, и Юрий вплотную приступил к дипломной работе. Тема: «Проект литейного цеха серого чугуна машиностроительного завода с годовым выпуском девять тысяч тонн, с разработкой технологии отливки детали каретки…»

Теперь «тройная тяга». Ты проектант, обязан спланировать цех, рассчитать пролеты здания, его длину, ширину. Установить, вычислить, логически обосновать размеры склада шихтовых материалов. В пролете разместить электромостовые, магнитно-грейферные краны; другой пролет будет отведен под ваграночное и вспомогательные отделения. Все следующие поперечные пролеты займут отделения: заливочное, стержневое, формовочное, выбивное и смесеприготовительное. Надо предусмотреть склад формовочных материалов, обрубное отделение цеха. Все это просто на словах, в воображении. Но когда над ватманом занесен карандаш, часами, сутками бьешься над какой-нибудь мизерной клеткой — упирается, не влезает в размеры, да и не на месте это самое отделение десять метров шириной, тридцать длиной…

Третий час ночи, глаза слипаются, и рейсфедер вместо того, чтобы оставлять за собой тонкую прямую линию, начинает вилять. Очнувшись, сминаешь уже было готовый лист, начинаешь новый. Отливка детали каретки. Это тебе задание как высокому профессионалу — будь любезен, разработай технологию литья от формовки и до готового изделия. А если деталь должна быть отлита из легированного чугуна, который получается присадкой специальных элементов? Хром, например, увеличивает твердость и износоустойчивость. Никель выравнивает твердость по сечению отливки, повышает прокаливаемость. Ванадий придает чугуну прочность без снижения вязкости…

В учебнике по литейному производству сказано, что «легирующие элементы» оказывают существенное влияние на свойство и структуру металла, из которого делается отливка.

Так отливается и закаляется сталь. Но кто подсчитает, как формировался характер Юрия, который сдавал экзамен и на воспитателя, ибо третья часть диплома требовала разработки методики обучения ребят в ремесленном училище. Ученик становился еще и учителем.

В июне 1955 года Юрий получает диплом с отличием. В выписке из сводной ведомости успеваемости значатся тридцать два предмета: общеобразовательные за среднюю школу, специальные, такие, как механика, сопромат, детали машин, металлография, машиноведение… По всем пятерки, единственная четверка по психологии. По педагогике — «пять», педагогическая практика — «пять», методика производственного обучения — «пять». И только психология «чуть-чуть подкачала».

Темно-синий диплом о присвоении квалификации техника-технолога литейного производства, мастера производственного обучения в нагрудный карман не умещался, и Юрий уносил эту как бы верительную грамоту на труд, крепко сжимая в руке. По традиции вместе с преподавателями отправились на Казачий остров, где обычно бывали торжественные и грустные прощания выпускников. Вчерашние наставники становились ровней. Непривычно и лестно звучало в их устах «коллега». Что ж, действительно, все они теперь стали коллегами. Мастерами производственного обучения в разные города страны распределялась их группа. Юрию был назначен Томск. Старшие делились опытом, давали советы.

— Ну а тебе-то, Юра, — сказал кто-то из них, — сам бог велел совместить работу с учебой в институте. Все у тебя ладится.

— Не знаю, — ответит Юра, — ведь в армию призовут. А если в армию, то попрошусь в авиацию. В военкомате я уже об этом сказал…

Он вернется сюда на следующий день один и, выбрав кочку посуше, будет думать долгую, трудную думу, глядя на ширь реки, словно замедлившей стремительное свое течение.

Гжать впадает в Вазузу, Вазуза — в Волгу, а Волга — в Каспийское море. Это известно любому школьнику. А вот куда его теперь несет течение судьбы? Он опять — один на один, сам с собой, и Юрию с Юрием снова держать совет. Почему так случилось, что, достигнув цели, о которой мечтал — ведь когда-то был на седьмом небе от счастья, что сдал в ремесленное, а теперь вот и Саратовский техникум позади, он технолог, специалист, педагог, — весь в сомнениях. Где-то в Томске ждет проходная завода, на котором работать бы и работать. Но нет на душе покоя, все бурлит, все клокочет, как вода, завихрившаяся буруном возле ольхи.

А он, между прочим, не мальчик. Ему уже двадцать один. И сейчас, когда столько достигнуто, взять зачеркнуть прошлое? Все начать с белого листа?