Юрий Гагарин

После космического полета Юрий Гагарин получил письмо из города Горького. Бывший военный летчик Ларцев писал, что хорошо помнит свою вынужденную посадку возле деревни Клушино и что среди помогавших тогда ребятишек особым старанием выделялся вихрастый, бросивший рядом портфель первоклашка.

«Мне верилось, что из мальчика по имени Юра вырастет летчик, но о космосе мы, пилоты тех лет, в сороковые годы только мечтать могли».

Трудно поверить в такое; быть может, портрет космонавта всколыхнул память, и иначе уже и не могло представляться, что Ларцев помнил именно Юру. В запоздалом воспоминании летчика важно другое. Деревенские ребятишки были так похожи один на другого, что каждый из них мог впоследствии оказаться героем. Необязательно в космосе, а в том высоком полете жизни, которая открылась с той луговины, когда они получили первый урок мужества. И ценно не то, что Ларцев вспомнил Юру Гагарина, а то, что Юрий Гагарин всю жизнь помнил Ларцева, не зная его по фамилии.

И снова в ушах сквозь потрескивание прерывистым репродукторным голосом:

«Наши войска вели упорные бои с противником на всем фронте…»

Отец с Валентином водят карандашом по карте, вырванной из старого учебника. Оба они переживают, что их не берут на фронт: отца — по его инвалидности, а Валентин слишком молод, «не вышел возрастом».

И когда изба совсем затихает, Юра осторожно спускается с печки, нащупывает под столом портфель, на цыпочках перебирается на кухню и достает букварь. В лунном свете, падающем в окно, буквы сливаются, но становятся вроде крупнее.

Вот то, что они должны читать через полгода, а он давно выучил наизусть. А может, и правда переписать, вывести каждую буковку, запечатать в конверт и отправить по почте в Москву.

ПИСЬМО ВОРОШИЛОВУ

Климу Ворошилову
письмо я написал:
— Товарищ Ворошилов,
народный комиссар!
В Красную Армию
нынешний год,
в Красную Армию
брат мой идет…
На работе первым
был он кузнецом,
будет он примерным
в армии бойцом.
Товарищ Ворошилов,
когда начнется бой,
пускай назначат брата
в отряд передовой.
Товарищ Ворошилов,
а если на войне
погибнет брат мой милый,
пиши скорее мне.
Товарищ Ворошилов,
я быстро подрасту
и стану вместо брата
с винтовкой на посту.

Юра не мог знать, что в эти минуты Ворошилов находился в каких-то двенадцати верстах от Клушина, в Гжатске, где размещался штаб Западного фронта.

Если бы карта, вырванная из старого учебника, могла отразить хотя бы тысячную долю того, что происходило на извилистых линиях дорог, неровных кружочках возвышенностей и белой глади равнин…

Группа армий «Центр» продолжала рваться к Москве. На шоссе Москва — Минск западнее Гжатска и на большаке Юхнов — Гжатск к югу от города в бой с врагом вступили поднятые по тревоге курсанты военных училищ и слушатели военной академии. К северо-западу от Гжатска оккупанты высадили военный десант численностью до двух рот с бронемашинами и танками. Гжатская летопись свидетельствует: в это время через село Пречистое, что неподалеку от Клушина, проскакал отступавший кавалерийский эскадрон. Его отход прикрывала шестнадцатилетняя Зина Купцова. С чердака дома, стоявшего на окраине, она метким огнем заставила вражеских мотоциклистов остановиться и залечь. Гитлеровцы бросили против юной пулеметчицы танки. Но, лишь расстреляв все патроны и уничтожив пулемет, Зина покинула объятый пламенем дом…

Положение, однако, становилось критическим.

Для окончательного, как они полагали, разгрома Красной Армии на Восточном фронте гитлеровские генералы разработали еще одну операцию под названием «Тайфун». 77 дивизий, в их числе 14 танковых и 8 моторизованных, более 1 миллиона солдат и офицеров, 1700 танков и штурмовых орудий, почти 20 тысяч артиллерийских орудий и минометов, 950 боевых самолетов — все эти силы должны были обрушиться на наши войска, чтобы смести их на пути к Москве. Кратчайшее расстояние до нее через Брест — Минск — Смоленск — Гжатск. «Тайфуну» оставалось нанести последний удар. После перегруппировки сил на Московском направлении противник превосходил войска Западного, резервного и Брянского фронтов по пехоте в 1,25 раза, по танкам — 2,2 раза, по орудиям и минометам — в 2,1 раза и по самолетам — в 1,7 раза. С рассветом 2 октября немецко-фашистская артиллерия открыла огонь по позициям Западного фронта, и вскоре гитлеровцы перешли в наступление.

Среди особенно часто употребляемых гитлеровцами названий русских городов, таких, как Смоленск, Вязьма, Можайск, Малоярославец, все чаще звучало труднопроизносимое на немецком — «Гжатск».