Юрий Долгорукий

Что касается мздоимства, то управиться с ним нетрудно. Приговорить с боярами и объявить новый устав о резах, чтобы резы в год не превышали половины заимствованной суммы. Кто дважды заплатил резы, тот обязан вернуть только долг, не больше, а кто резы заплатил трижды, тот и без возврата долга пред заимодавцем чист. А кабалить людей в холопы за долги запретить[73]...

Вот с самими жидовинами - сложнее.

Полтора века проживали в русских городах беглецы из иудейской Хазарии, размётанной князем-витязем Святославом. Особенные это были беглецы — не с нищей сумой пришли, а с большим серебром. Поначалу были смирными, но со временем окрепли, осмелели, заручились поддержкой сребролюбивых князей. А для княжества от них порой была польза немалая, особенно в тайных делах. Взять, к примеру, переяславского жидовина Иосифа, разве не полезный человек?

Но верно говорили люди, что Русь христианским единством сильна. Жидовины же исподволь подтачивали это единство. Новый киевский тысяцкий Ратибор много о том с Мономахом говорил. При великом князе Святополке жидовины не только заимели великую свободу и власть, не только многих русских купцов и ремесленников вконец разорили, но и некоторых слабых духом людей прельстили в свой закон. Поселились жидовины между домами христианскими, чего раньше не было. Жили бы, как прежде, наособицу, так нет, тараканами лезут во все щели!

Закончил Ратибор совсем уж зловеще:

   - Не купецкие зажитки в опасности - вера православная!

Наедине это было сказано, с глазу на глаз. Но Мономах знал, что так же мыслят многие бояре и мужи и говорят о том открыто. А самые злые считают, что всех жидовинов надобно побить и дома их пограбить.

И на большом княжеском совете тоже заговорили о погроме.

Мономах выслушал опасные речи, но ответил осторожно:

- Жидовинов в разных княжествах населилось много. Допущены они прежними князьями, и мне непристойно без совета князей на убийство и грабление их обрекать, ибо могут многие невинные люди погибнуть. Погодим, бояре, с приговором, а я немедля позову князей на съезд.

На том и порешили.

Князья собрались на Красном дворе, поставленном ещё при великом князе Всеволоде Ярославиче на холме у Выдобичи, в удалении от киевской городской суеты. Юрия, за дальностью пути, на съезд не звали.

Князья, будто сговорившись, дружно поддержали киевских мужей.

Мономах настоял, чтобы не от великокняжеского имени объявлялся новый закон, а от всего княжеского рода, согласно его принявшего, и чтобы в летописях о том было записано.

А закон был жесток:

«Ныне из всея Русские земли всех жидов со всем их имением выслать и впредь не впущать, а если тайно войдут, вольно их грабить и убивать».

Не написано было в законе, чтобы теперь жидовинов убивали и грабили, но по городам и на дорогах некие самовольные люди многих из них побили и именье отняли. Вины князей в том не было, разве что мало пресекали злодейства.

Летописцы записали кратко и отстранённо, не хваля и не порицая, что с той поры жидов на Руси нет, и когда который самовольно войдёт, того народ грабит и убивает. Но входить всё же пробовали, особенно из соседней Польши, неизменной жидовской благодетельницы.

Не успел Мономах развязать этот узелок, как новые хлопоты. Половцы неожиданно подступили к Переяславлю и разбили воинские станы на полях за рекой Трубеж.

Через реку половцы не лезли, стрелы не пускали и русских ратников нелепыми словами не задирали. Переяславцы недоумевали: зачем пришли?

На войну точно бы не похоже, хотя деревни между Сулой и Трубежем половцы по звериному своему обычаю пожгли и пограбили и новорубленый городок Выру по брёвнышкам раскатали. Смущало, что в половецком стане оказался хан Аепа, свояк и доброжелатель Мономаха. Уж ему-то воевать вроде бы ни к чему!

В чём же тогда смысл половецкого стояния на Трубеже?

Послали гонцов к Мономаху: половцы в великой силе пришли к Переяславлю, но не воюют, а чего хотят - неизвестно.

В большое половецкое нашествие Владимир Мономах не верил. Не могли так быстро изгладиться из памяти у ханов прошлые грозные уроки!

Верные люди, обретавшиеся в половецких кочевьях, доносили Мономаху, что корыстолюбивые мурзы подбивают своих ханов сходить к Руси за подарками, а чтобы подарки были большими - явиться со всей силой.

И раньше так бывало. Отдавали князья подарки по случаю восшествия на державные столы, на свадьбу свою или на рождение наследника. Серебром и дорогими тканями оплачивали непрочный мир на границе.

Вокняжение Мономаха в Киеве - чем не повод для искания подарков?

Скорее всего, в этом и заключалась причина неожиданного половецкого прихода. Но если так получилось, то подумать надобно, какую пользу можно из этого прихода извлечь.

Пользу же Мономах видел двоякую.

Объявить большой сбор и явить степнякам силу и единоначальство русских князей, в очередной раз припугнуть ханов многочисленностью воинства, готового по первому зову великого киевского князя выступить в поход.

Присмотреться, кто есть кто среди братии.