Юрген

Так они разговаривали, и Юрген дивился, как делали в былые времена миллионы мужчин, готовности девушки – сейчас, когда преграды уничтожены, – обсуждать в подробностях все те предметы, которые этикет прежде принуждал игнорировать. О своих служанках, например, она предоставила ему очень любопытные сведения, а касательно мужчин вообще задала несметное количество вопросов, которые Юрген нашел обворожительными.

Так невинность сочеталась – в целом – с определенной нравственной тупостью, казавшейся непостижимой. Юргену сейчас стало ясно, что Гиневра не совсем соблюдала те внешние приличия, которые по праву можно ожидать от принцессы. По крайней мере, в отношении этих, совершаемых украдкой дел можно было надеяться на раскаяние. И он тревожился, замечая, что Гиневра начала воспринимать все это почти как нечто само собой разумеющееся. Определенно, она, по-видимому, вообще не думала о какой-либо порочности. Самое большее, что она имела в виду, это необходимость быть очень осмотрительной, А пока она ни разу не перечила ему в этих частных беседах и во всем принимала его суждения. Ее побуждением сейчас казалось едва ли нечто большее, чем желание ему угодить. Словно она потакает ему в его глупости. «И все это за шесть недель!» – размышлял Юрген. И он кусал ногти, косо поглядывая внутренним взором на мнение короля Гогирвана Гора.

Но при свете дня принцесса оставалась неизменной. При свете дня Юрген обожал ее, но с ощущением ночной близости. Днем им очень редко предоставлялся случай побыть действительно наедине. Пару раз, однако, он целовал ее при свете солнца. А потом ее глаза становились трогательными, но осторожными, и общение протекало весьма скучно. Она не отталкивала его, но оставалась принцессой, оценивающей свое положение, и вообще не походила на ту невидимую особу, которая говорила с ним по ночам в Судном Зале.

Некоторое время спустя, по взаимному согласию, они начали избегать друг друга при свете дня. На самом деле все время принцессы сейчас было занято, так как в Глатион пришел корабль с шафрановыми парусами и драконом, расписанным тридцатью цветами, на носу. Таков был корабль, привезший мессира Мерлина Амброзия и госпожу Анайтиду, Хозяйку Озера, с большой свитой, чтобы доставить юную Гиневру в Лондон, где она должна была выйти замуж за короля Артура.

Сначала последовала неделя пиров, турниров и всевозможных увеселений. Трубили трубы, а на помосте, разукрашенном флагами и модными гобеленами, сидел, покачивая головой и моргая, король Гогирван в ярчайшем одеянии, чтобы выявить победителя. А на поле радостно выехала толпа герцогов, графов, баронов и множество знаменитых рыцарей, чтобы состязаться за честь и жемчужное ожерелье.

Юрген пожал плечами и почтил обычай. Герцог Логрейский оправдал свою отменную репутацию на открытии турнира, выбив из седла рыцаря Додина ле Дикара, графа Рота Мелиотского, рыцаря Эпиногриса и рыцаря Гектора де Мари. Затем, как ураган, налетел граф Дамас Листенизский, и Юрген удовлетворенно соскользнул по хвосту своего прекрасного коня. Он отыграл свою роль в турнире и от души был этому рад. Он предпочитал скорее созерцать подобные празднества, нежели участвовать в них, и теперь стал следовать своему призванию с самым утонченным страданием, поскольку считал, что никогда ни один поэт не занимал более живописного положения.

Днем он был герцогом Логрейским, что само по себе являлось заметным продвижением по сравнению с ростовщичеством; после прихода ночи он обесценивал личные привилегии короля. Это была тайна, обман всех окружающих, что его особенно радовало, а при мысли, какой чудовищно умный малый Юрген, он почти забывал о том обстоятельстве, что страдает из-за нависшего над ним замужества дамы, которую любит.

Пару раз он ловил на себе взгляд ясных старческих глаз Гогирвана. Юрген к этому времени питал к Гогирвану отвращение как к человеку, занимающемуся мерзкими, бесчестными сделками.

«Так дурно заботиться о собственной дочери – размышлял Юрген, – постыдно. Человек пренебрегает отцовскими обязанностями, а поступать так нечестно».

Глава XVI Сложная ситуация у короля Смойта

В дальнейшем случилось так, что три ночи подряд принцесса Гиневра была лишена возможности беседовать с Юргеном в Судном Зале. Поэтому в один из свободных вечеров герцог Юрген устроил попойку с Арибером и Ориеном – двумя баронами Гогирвана, только что вернувшимися из Пенгвэд-Гира и рассказывавшими сомнительные истории о Воинственных Феях, расположившихся гарнизоном в этом местечке.

Все трое слыли бывалыми пьяницами, так что Юрген лег в постель, изрядно набравшись, готовый к чему угодно. Позднее он сел в постели и обнаружил, что все происходит именно так, как он и подозревал. Комнату посетили духи, и у изножья его ложа находились два призрака: один – нахальный на вид, искоса поглядывавший фантом в старомодных доспехах, а с ним – прекрасная бледная дама в ниспадающей складками белой одежде.