Юрьев день

Ажиотаж, связанный с воцарением Николая, утих только к середине октября. Только тогда свежеиспеченный царь пришел в себя настолько, чтобы задать мне в других условиях уже давно бы прозвучавший вопрос:

- Алик, а когда ты мне сделаешь автомобиль? Ведь обещал же. И почему ты у меня денег ни на что не просишь?

- Отвечаю в обратном порядке. Финансирование моего комитета из казны последнее время происходило дважды в год, в феврале и в июле. То есть просто пока не время. С автомобилем же дела обстоят так. Мой почти готов, и можно сразу отдать его тебе, но я бы не советовал. Наверняка в нем что-то окажется не так, придется дорабатывать, поэтому лучше потерпи для второго экземпляра.

- Долго!

- А ты разве куда-то спешишь?

- Э… у меня свадьба меньше чем через месяц, ты не забыл? И я хочу невесту сам отвезти под венец, а на мотоцикле это не очень удобно. Дай хоть на время, насовсем не прошу.

Все правильно, третий в мире мотоцикл принадлежал брату. Первый был сделан Даймлером еще в восемьдесят пятом году и кот мне никакого отношения не имел. Второй появился у матери за год до катастрофы, на самом деле это был просто мопед. И, наконец, полгода назад я сделал уже почти нормальный мотоцикл себе, но, увидев, какими глазами на него смотрит брат, подарил байк ему.

- Тогда, конечно, забирай, причем сразу по готовности, чтобы успеть

хоть немного потренироваться перед катанием Риты. Кстати, а кто будет готовить твою свадьбу?

- Никто. Мы быстро повенчаемся в дворцовой церкви, а потом просто поужинаем у меня. Из приглашенных - только ты и баронесса фон Вейдлинг, она будет представлять родителей невесты. Мы считаем, что во время траура устраивать какое-то празднество нельзя.

- И правильно. Тогда я примерно неделю буду сидеть в Приорате допоздна, чтобы побыстрее закончить машину. Если что понадобится - звони или приезжай.

Как-то вечером, когда я вернулся из Приората не очень поздно, по дороге на третий этаж меня перехватил Боткин. После мой болезни его официально утвердили лейб-медиком, и теперь он мог довольно свободно общаться и со мной, и с Николаем.

- Ваше высочество, - спросил он, - не могли бы вы уделить мне немного времени?

- Сколько именно?

- Минут десять, если по минимуму, и несколько больше, если вы согласитесь выслушать все мои соображения.

- Полтора часа у меня есть, - вздохнул я. - Пойдемте.

Вообще-то была среда, а времени - без пятнадцати десять, но я решил, что в случае чего Юля может и немного подождать. Тем более не факт, что разговор с Боткиным окажется настолько секретным, что на нем не сможет присутствовать моя подруга.

- Ваше высочество, - начал Боткин сразу, как только мы зашли в мои комнаты, - убедите его величество выделить дня два, а то и три на углубленное обследование его здоровья.

- Что с ним?

- Не знаю, но оно мне не нравится. По-моему, государь болен. Вы не обратили внимания, что после катастрофы он почти все время выглядит слегка простуженным?

- Да, я это тоже заметил. Подозреваете что-нибудь серьезное?

- Подозревать можно что угодно, но я хочу знать, а для этого мне нужно время. Государь же заявляет, что времени у него нет.

Я чуть не ляпнул «врет, он просто врачей боится», но вовремя сообразил, что об императоре так лучше не говорить даже с близкими людьми. Тем более что Евгений Сергеевич и не сказать чтобы уж очень близкий.

- Хорошо, завтра с утра я с ним поговорю. Вас это устроит или надо срочно, прямо сейчас?

- Да, безумной срочности тут нет. Но это еще не все.

- Слушаю вас.

- Ваше высочество, почему ваш комитет, именуемый «императорским научно-техническим», вовсе не занимается медициной - вы не относите ее к числу наук?

- Отношу, это же не религиоведение или астрология. Просто до сих пор не было человека, способного и согласного взять на себя работы в данном направлении. Так что если вы не против и чувствуете себя в силах, я готов предложить вам должность куратора медико-биологических исследований в комитете.

- Это очень неожиданное предложение…

- Простите, а почему? Вы предложили, вам и работать. Согласны?

- Да, ваше высочество, я подойду к вам по этому поводу сразу, как только прояснится ситуация со здоровьем его величества.

К сожалению, она прояснилась быстро…

Зайдя с утра к Николаю, я убедился, что Боткин был совершенно прав. Брат явно простужен, кашляет, а приложив ладонь ко лбу, я убедился, что у него еще и температура. По ощущениям - что-то около тридцати восьми.

- Так, сегодня ты никуда не идешь, лежишь и лечишься. Завтра тоже. Послезавтра - не знаю, это уж как Боткин скажет, он сейчас придет.

- А как же…

- Никак. Ты что, хочешь свалиться перед самой свадьбой? Нет? Значит, лежи и не вставай.

Николай послушался. Он действительно так и не вставал все три дня. До самой смерти.

Боткин сразу определил у него пневмонию, а на следующий день заявил, что она осложнена чахоткой. Которую, скорее всего, его величество получил давно, но после ушиба спины во время катастрофы ее развитие резко ускорилось. В это время каждая из названных болезней была очень опасна, а вместе они означали однозначный смертный

приговор.