Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса

Впрочем, в жизни Мальтус, как сообщают современники, был общительным и даже приятным человеком: его дружба с Рикардо косвенно это подтверждает. Он отличался удивительной уравновешенностью и спокойствием духа, никто никогда не видел его рассерженным, слишком радостным или слишком угнетенным. Такой характер позволял ему с равнодушием (может быть, и показным) выносить хулу, которой он подвергался за свои жестокие взгляды.

Правящим классам Англии, боявшимся влияния французской революции на народ, книжка Мальтуса пришлась как нельзя кстати. Мальтус сам был удивлен ее успехом и занялся подготовкой второго издания. Он съездил за границу, где занимался сбором материала в обоснование своей теории. Второе издание резко отличалось от первого: это был обширный трактат с историческими экскурсами, критикой ряда авторов и т. п. Всего при жизни Мальтуса вышло шесть изданий «Опыта», причем последнее превышало по объему первое в 5 раз!

В 1805 г. Мальтус получил кафедру профессора современной истории и политической экономии в только что основанном колледже Ост-Индской компании. Он исполнял также в колледже обязанности священника. В 1815 г. Мальтус опубликовал свою работу о земельной ренте, в 1820 г. — книгу «Принципы политической экономии», в основном содержащую полемику с Рикардо. Лекции и выступления Мальтуса отличались сухостью, склонностью к доктринерству. К тому же его трудно было слушать, так как он от рождения страдал дефектом речи. По политическим взглядам он был вигом, но весьма умеренным, всегда стремился, как сказано о нем в английском биографическом словаре, к золотой середине. Умер он скоропостижно в декабре 1834 г. от болезни сердца.

Люди и их Земля

Мальтусову теорию народонаселения было бы неверно списывать со счетов как глупость или грубую апологетику. О ее влиянии на их мышление говорили такие люди, как Давид Рикардо и Чарлз Дарвин. Маркс и Энгельс писали, что она, хотя и в извращенной форме, отражает реальные пороки и противоречия капитализма.

Итак, Мальтус говорил, что население имеет тенденцию увеличиваться быстрее, чем средства существования. Чтобы «доказать» это, он с размаху бил по голове читателя молотком своей пресловутой прогрессии: каждые 25 лет население может удваиваться и, следовательно, возрастать как ряд чисел геометрической прогрессии 1, 2, 4, 8, 16, 32, 64… тогда как средства существования могут якобы в лучшем случае возрастать в те же промежутки времени лишь в арифметической прогрессии: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7… «Через два столетия народонаселение относилось бы к средствам существования, как 256 к 9; через три столетия, как 4096 к 13, а по прошествии двух тысяч лет отношение это было бы беспредельно и неисчислимо».[152]

Мальтус был, возможно, неплохой психолог и ощущал силу таких простых и броских иллюстраций. Читатель был склонен забывать, что это только тенденция, и у него волосы становились дыбом от апокалиптического видения мира, где людям уже негде стоять, не то что жить и работать. Автор немного успокаивал его воображение, говоря, что в действительности это невозможно: природа сама заботится о том, чтобы эта тенденция не стала реальностью. Как она это делает? С помощью войн, болезней, нищеты и пороков. Все это Мальтус считал как бы естественным (в сущности, божественным) наказанием человека за его греховность, за неистребимый инстинкт пола. Неужели нет другого выхода? Есть, говорил Мальтус в своей книге, начиная с ее второго издания: «превентивные ограничения», или, проще говоря, половое воздержание. Мальтус хвалил поздние браки, безбрачие, вдовство. Но, положа руку на сердце, Мальтус сам не очень верил в эффективность этих мер и опять возвращался к неизбежности позитивных ограничений. Любопытно, что Мальтус в то же время отрицательно относился к противозачаточным средствам, вопрос о которых уже начинал обсуждаться в его время. Такое ограничение рождаемости он отрицал как вторжение в компетенцию природы, т. е. опять-таки бога. Перенаселение в системе Мальтуса не только проклятье человечества, но своего рода благо, божественный хлыст, подстегивающий ленивого от природы рабочего. Лишь постоянная конкуренция других рабочих, которых всегда слишком много, заставляет его работать усердно и за низкую плату.

Мальтусова теория страдает крайней негибкостью, догматизмом. Ограниченный и притом отнюдь не достоверный опыт определенной стадии развития капитализма она пытается выдать за всеобщий закон, действительный для любой эпохи и любого общественного строя.