Юность дедов наших

С этими словами он не спеша последовал к дальнему складу. Нина, опустив голову, шла за ним, как бычок на бойню.

К работающим подошёл Василь. Он был в белой рубашке, брюках и новой кепке.

— Здравствуйте, кого не видел.

— Ты посмотри, фронтовик наш вернулся, — радостно вскрикнула тётя Аня, — знаем, знаем. Мать твоя с утра уже хвасталась, что ты приехал.

Девушки остановили работу и, улыбаясь, смотрели на повзрослевшего парня.

— Ты насовсем или как?

— Насовсем, — чуть высокомерно ответил Василь.

Подошёл к Саньке, протянул ему руку для приветствия. Тот поздоровался и сказал с брезгливым видом:

— Какая у тебя кривулька жёсткая. Фу.

— Вот, вот, имей в виду, — Василь огляделся, — а где парторг? Ты же говорил, что он с вами будет.

— Здесь он, к новым сараям с Ниной пошёл.

— Куда?

— Пойдём, провожу, — Санька вытер руки тряпочкой, — тут у нас ударно всё. Война кончится, точно в миллионники выйдем.

Парни не спеша пошли в ту сторону, куда пару минут назад прошли Нина с парторгом. Санька продолжал нахваливать хозяйство.

— Видал, чего строить будем? Конюшню, коровник. Теперь и ты нам в помощь.

— Погоди ты, — перебил его друг, — слышишь?

— Что? — не понял сначала Санька и тоже стал прислушиваться, — вроде плачет кто-то.

— Пошли, — позвал Василь и поспешил к самому дальнему сараю.

Чем ближе они подходили, тем яснее слышали, как Нина причитает сквозь слёзы:

— Не надо, ну, не надо, отпустите.

И тут же приглушённый бас парторга:

— Тихо, тихо, не шуми. Я тебе харчей подкину, успокойся.

Парни резко открыли дверь. На усыпанном соломой полу лежал парторг, навалившись грузным телом на хрупкую девушку, и пытался залезть руками ей под юбку.

— Ах, ты, паскуда, — вскрикнул Василь.

Парторг, спотыкаясь, попытался встать, попутно подтягивая штаны и заправляя рубаху. Нина вскочила и убежала в открытую дверь.

— Вы чего сюда припёрлись, ублюдки? — стал напирать парторг, — если кому хоть слово скажете, я вас в лагерях сгною, недоноски.

Санька двинулся на него.

— А ну, иди сюда, тварина.

Тот выхватил из кармана наган.

— Стоять! Только попробуйте ещё шаг сделать. Оперились? Я вас быстро ощиплю.

На шум прибежали женщины с деревянными лопатами в руках.

— Что у вас тут, почему Нина убежала в слезах? — спросила тётя Аня.

— Вот этот валял её здесь, на полу, — ответил Санька, — под юбку лез.

— Прибежали они, — с издёвкой в голосе вскрикнул парторг, — дело молодое. Она одна, я один, вот и сговорились.

— Только не надо мне брехать, что любовь у вас, — продолжила тётя Аня, — ты себя видел? Старый хрен.

— Ничего страшного, с неё не убудет.

— Ты из ума выжил что ли?

— Да я вас всех тут… — начал парторг, но одумавшись, спросил с ехидной улыбкой, — или тебе завидно? А то смотри, я же не только к ним, я и к тебе могу вечерком зайти. Ты ещё ничего такая, в соку.

Тётя Аня переменилась в лице, догадавшись, о чем тот говорит. Обернулась к стоящим у неё за спиной девушкам.

— Кого ещё из вас он вот так же в сторонку отводил?

Те опустили глаза. Тётя Аня снова посмотрела на ехидно улыбающегося парторга.

— Ну, чего ты, Анна? Соглашайся, все понятливые.

В тот же момент она, не задумываясь, ударила парторга лопатой по голове, тот вскрикнул и упал. Остальные девушки тоже набросились, избивая кто ногами, кто лопатой. Они с остервенением втаптывали в землю упавшего, будто это он, именно он виноват во всём, что творится вокруг. В том, что мужики на войне, в том, что пашут они как лошади, в том, что дети сиротами растут, во всём виноват вот он.

Санька с Василём, никак не ожидавшие такого развития, стояли в оцепенении, не понимая, что происходит, так быстро всё случилось. Парторг сначала вскрикивал под ударами, пытался просить, но потом затих.

Вбежал председатель.

— Бабы, бросьте! — он кинулся в толпу, пытаясь растолкать женщин. — Хлопцы, помогайте! Чего стоите? Они же его угробят. Пересажают всех, дуры!

Когда с трудом всех разняли, парторг лежал на полу, раскинув руки в стороны. Лицо его представляло собой кровавое месиво, одежда изорвана. Председатель присел на корточки рядом с ним и приложил руку к груди:

— Вы чего натворили?

— Этот нелюдь чуть Нину не изнасиловал, — вскричала в ярости тётя Аня, — а вот этих четверых уже успел.

— Мёртвый он, — с безысходностью сказал председатель, — понимаешь?

— Как мёртвый?

Одна из девушек вскрикнула, испугавшись, и закрыла лицо руками.

Андрей Егорович молча вышел из сарая и пошёл под навес, где до этого сидел парторг, все последовали за ним, в душе надеясь, что этот умудренный жизненным опытом мужчина сейчас всё решит. Он сел на лавочку, бросил рядом с собой кепку, прижался спиной к стене и закрыл глаза.

— Что же теперь будет? — спросила одна из девушек.

— Ничего не будет, отправят всех на каторгу, а может, и расстреляют. Это как решат. Детей в богадельню или по родственникам.

— Он ведь полдеревни перетоптал. Это ничего не значит? — с укором спросила тётя Аня.