Юная жена

Энни старалась успокоиться. В конце концов он прав. Она сделала все против его воли. Она ведь в глубине души предвидела, что он рассердится. Чего она действительно не ожидала, так это всплеска его нежности после того, как он спас ее. Ей никогда не забыть его голос в тот момент. Если бы он не волновался, не был так неописуемо ласков, возможно, ей не было бы так больно сейчас. О Господи, как же ей плохо!

– Чего ты действительно хочешь, я знаю, – это избавиться от меня, не так ли? – проговорила она отворачиваясь. Слезы, которые она не в силах была остановить, заставляли Энни ненавидеть себя. «Он, конечно, считает меня глупой и навязчивой».

– Избавиться от тебя? Не волнуйся, крошка. Если бы я хотел вышвырнуть тебя отсюда, я прямо сейчас сделал бы это без колебаний.

– Хорошо, почему же не хочешь?

– Потому, что у тебя спрятан листок бумаги, на котором написано, что ты моя жена. Хотя это чистейшей воды шантаж.

У Энни перехватило дыхание. Ярость душила ее.

– Шантаж? – Они стояли лицом к лицу. – Ты думаешь, что я занимаюсь вымогательством? Шантажирую тебя?

– А как, по-твоему, называются подобные вещи?

Он будто плюнул ей в душу. Энни беспомощно смотрела на него. Кошмар последних пяти лет вновь навалился на нее. Она не в силах была хоть как-то защититься.

– Шантаж? – она вновь выдавила это слово. – Из-за тебя меня посадили в тюрьму...

– В какую тюрьму? О чем ты говоришь?

Признание вырвалось из нее непроизвольно. Но Энни уже не могла остановиться и рассказывала, рассказывала о пережитом после той злополучной аварии:

– Секретная полиция обнаружила меня без сознания. Свидетельство о нашем браке лежало в сумочке. Мне задавали разные вопросы, но я молчала. Тогда они заставили поверить, что ты спасся, бросив меня умирать. Они говорили, что ты разведчик, а меня обвинили в шпионаже.

– Я не знал! – Чейс был в шоке. – Мне сказали, что ты погибла. Что же произошло с тобой?

Энни отвернулась и зажмурила глаза. Открылась старая незаживающая рана памяти. Обжигающая боль пронзила сердце. Казалось, ее заживо сжигают на костре.

– Нет, я не погибла, как видишь. Но и не жила.

Она смахнула со щеки слезинку. Почувствовав теплое прикосновение собаки, Энни присела и погладила ее. Чувство страшного одиночества охватило ее всю. Энни захотелось просто прижаться к собаке, ее единственному здесь верному другу, и выплакать свое неутешное горе. Обида была так глубока, что Энни теперь вряд ли выдержала бы и маленькое давление на себя. «От меня ничего не останется, кроме осколков».

– Энни, что произошло? – настаивал Чейс.

Она долго смотрела на него и наконец ответила:

– Монахини узнали, что я в тюрьме и как-то вырвали меня оттуда. Но после того как полиция уже получила свою порцию крови. У полиции были свои, весьма изощренные методы ведения допросов.

– О Боже! – стонал Чейс.

– Но я думала, что будет хуже. Помогло, что моих родителей убили повстанцы, а я сама была несовершеннолетней. Меня не били и не мучили... слишком.

– Слишком? Что они с тобой сделали? – Чейс сжал кулаки. – Энни, скажи мне.

– Голод и изоляция... Когда это не сработало, они стали угрожать разбить мне лицо. Сказали, что сделают меня такой безобразной, что никто никогда не взглянет на меня, – Она указала на свою переносицу. – Они начали с этого.

Чейс мотал головой, потрясенный.

– Энни, я не знал этого, честное слово. Ты должна мне верить.

Она повернулась к собаке, собираясь с силами.

– Я верю. Но что-нибудь изменилось бы, если б ты знал?

Его колебание вновь встревожило ее. И, не дождавшись ответа, Энни опустила глаза. Она боялась насовсем утратить свою последнюю иллюзию. В свои шестнадцать она потеряла все – родителей, его и... себя. Единственное, что помогало ей выжить, – это мечта, что Чейс вернется за ней. До сих пор ей хотелось думать, что если бы он знал... Нет, она не даст своей мечте умереть. И не даст Чейсу убить последнюю надежду.

Чейс уже давно испытывал непреодолимое желание взять ее на руки. В его сердце происходила борьба, но он был уже на пороге избавления от своих сомнений. Он чувствовал всю меру ее страданий и начинал понимать, что сам был их источником.

– Энни, – проговорил он, слегка прикоснувшись к ней. – В госпитале мне сказали, что ты погибла. И я поверил. Потом я просто не мог вспомнить ничего, что случилось в Коста Браве. И до сих пор не помню.

Она взглянула на Чейса. Его оправдания причиняли ей боль, но и вызывали жалость к нему.

– Нет, Чейс, не извиняйся. Наверное, уже невозможно что-либо поправить.

– А может, еще не поздно, – он протянул ей руку, но Энни не приняла ее. Все, о чем она так страстно мечтала, казалось, уже не имеет никакого значения. Прошлое словно содрало с нее кожу.

– Что не так? – Чейс шагнул к ней.

Она отступила, не желая, чтобы он дотрагивался до нее. К его удивлению, Джем встал на ее защиту и грозно зарычал. Сбитый с толку Чейс смутился. Девушка напугана им, словно он какое-то чудовище. Даже собака готова защищать ее от него. Щемящая тоска переполняла душу, Чейс сжал челюсти от напряжения. Смешно. Он ведь всего лишь хотел помочь.

– Энни, ради всего святого, иди ко мне.