Юмористические рассказы

Недавно собрались мы старой компанией у Семена Разгоняева. Сам Семен — естественно, Игорь Трущеткин, Веня Левандовский пришел — мученик наш ненаглядный. Собственно, Веня Левандовский нас всех и организовал на эти посиделки. Он в кои-то поры один остался, Клаву свою драгоценную на курорт выпихнул, ну и давай сразу же звонить по друзьям: дескать, что же это такое, мужики, получается? — совсем забурели, сколько лет не виделись, вон уже и нашему поколению начинают звоночки позванивать — то одного инфаркт хватит, то другого.

Короче, пристыдил нас Веня — мы и собрались.

Из женщин только жена Семена Разгоняева присутствовала. Но она нам мешать не стала — закуску поставила и ушла в другую комнату с вязаньем.

Так что мы очень хорошо посидели. О многом переговорили, многое припомнили. А под конец даже возник у нас такой студенческий треп, словечки разные замелькали, хохмочки, подкалывания начались. Вспомнили, между прочим, Остапа Бендера — мы в молодости любили его цитировать. В связи с чем именно вспомнили, затрудняюсь точно сказать. Кажется, Семен стал разливать по последней, Трущеткин забастовал, ссылаясь на печень, а Семен на него прицыкнул — сказал, что командовать парадом будет он. Игорь засмеялся и махнул рукой: черт с тобой — лей, сигуранца проклятая. Левандовский, который конкретных реплик сроду не помнил, тоже подключился: да, мол, здорово он за свой миллион сражался с этой сигуранцей.

Вот тогда-то Семен Разгоняев, разглядывая на свет рюмку с коньяком (чего, кстати, за ним раньше не водилось — раньше он любую косорыловку опрокидывал не глядя), заметил, что если уж строго говорить, то ему концовка романа «Золотой теленок» кажется надуманной, притянутой за хвост. Смешно даже читать: такого человека, как Бендер, авторы обвешали побрякушками и подсунули румынским пограничникам… на блюдечке с голубой каемочкой. Нет, сказал Семен, вот если бы он, допустим, перешел границу (только не таким примитивным способом), добрался бы до своего Рио-де-Жанейро, столкнулся там с настоящими капиталистическими акулами, профукал свой миллион и сделался безработным — тогда еще другое дело. А то… как мальчишку. Но главное — они еще раньше поднакрутили: насчет того, что он не мог с миллионом здесь устроиться. Это уж совсем туфта.

— Да как бы он устроился-то? — спросил Веня Левандовский. — В условиях нашей действительности?

— Устроился бы, — хмыкнул Семен. — Устраиваются, знаешь… И с миллионом, и с побольше. Я знаю такого миллионера.

— Идите, идите, — подмигнул нам Игорь Трущеткин, снова вспомнив Бендера, — я подаю только по субботам, нечего тут заливать.

Но Семен не поддержал игру Трущеткииа. Вместо того, чтобы сказать, как положено: «Честное слово, мосье Бендер», — он упрямо повторил:

— Да, миллионера!.. Даже, может, миллиардера… если в старых деньгах.

— Ххе, в старых, — разочарованно сказал Игорь.

— А что, плохие деньги были? — возразил Левандовский. — Мне Клавдия, помню, по пятерке в день выдавала на обед, так я на эту пятерку…

— Ну, и где же он живот, твой Корейко? — спросил я Семена.

— Да почти там же, где и тот жил, — на берегу того же моря.

— Все ясно, — сказал Игорь. — На этом берегу и раньше так было… кол вбил, козу к нему привязал — уже князь. А теперь могу себе представить: дачу завел, машину купил — уже миллионер. Таких миллионеров даже у нас здесь — пруд пруди. Сейчас любой человек может на машину накопит! запросто.

— Так уж и запросто? — попытался я охладить Игоря.

— А что?! — закипятился он еще больше. — Например: сам получает триста, жена — сто пятьдесят. На сто пятьдесят живут, триста откладывают… — На сколько, на сколько живут? — изумился Разгоняев.

— Ну… допустим, на триста живут, — уступил Игорь. — А сто пятьдесят откладывают.

Многодетный Веня Левандовский с сомнением покачал головой:

— А дети?.. Конечно, если одинокие, то, может, и проживут на триста. А если короеды?..

— Дети! — вскричал Игорь. — Так ведь теперь какие дети! Сын — доцент, дочь — мэнээс. У него — четыреста пятьдесят, у нее — сто двадцать.

Мне стало жалко Веню, у которого дети не были ни доцентами, ни мэнээсами, и я решил подбросить Трущеткину еше одно препятствие.

— А внуки? — спросил я.

— Хо-хо! Внуки! — сказал Игорь. — Мне бы таких внуков! Он в студенческие каникулы съездил с корешами на Колыму, подшабашнл и привез деду на пол-«Жигулей» — три тыщи чистыми.

— Три тыщи! — схватился за седые вихры Левандовский. — Новыми?

— Нет, керенками.

— Ну, не знаю, не знаю, — растерянно сказал Левандовский. — Вот когда мне Клавдия по пятерке выдавала…

— Заклинился ты на этой пятерке! — обозлился Семен. — Да и вы все тоже… доценты, понимаешь, мэнээсы..: Говорю — никакой не мэнээс, а миллионер. Самый настоящий.

— Да, мужики, — спохватился я. — Что-то мы совсем в сторону ушли от Семкиного миллионера. Давайте послушаем.

И Семен стал рассказывать.