Юмористические рассказы

— Нет, — говорим мы. — На первом этаже к кому-то хулиганы ломятся. Сбегайте, пожалуйста, за милицией.

— Я бы сбегал, — отвечает молодой человек, — тем более, что здесь рядом. Но вот ее боюсь оставить.

— А мы се покараулим, — обещает верхний жилец. Молодой человек потоптался и говорит:

— Я все же боюсь. Тут, за углом, молодежное общежитие — пока бегаешь, ее кто-нибудь уведет… Давайте лучше так: вы на них оттуда наступайте, а я снизу поддержу.

Послушались мы молодого человека и начали спускаться. По дороге еще несколько соседей завербовали — те вышли: кто с выдергой, кто с гантелью.

Видим — стоит какой-то тип на площадке.

Мы говорим:

— Ты чего это здесь стучишь, а?!

— Обнаглел совсем!

— Кругом люди отдыхают, а он барабанит!

— Да это не он, это я, — говорит человек. — А он — вот он.

Мы присмотрелись: действительно, это парень, который снизу поддерживал. А другой висит на перилах — худенький такой с виду, в золотых очках.

— Где же остальные? — спрашиваем мы.

— Один он был, — говорит парень. — Больной, что ли, не пойму? Навернул ему разок по шее — он в обморок.

— Сейчас он, бандюга, выздоровеет! — решительно говорит верхний жилец и берет хулигана за шиворот.

Тут вышел на голоса и жилец, в квартиру которого ломились.

Глянул на пойманного и говорит:

— Минуточку, товарищи! Не надо ему руки крутить. Это, оказывается, зять мой. Вот елки-палки! — и как я его по голосу не узнал?

Верхний жилец все-таки довязал хулигана.

— Получите, — говорит, — вашего родственничка, — судить надо за таких зятевьев!

После чего мы разошлись по квартирам…

И вот я думаю: зря люди ругают новые дома и, в частности, звукопроводимость. Взять хотя бы приведенный случай. Ведь не будь звукопроводимости — ночевал бы этот бедолага-зять где-нибудь под забором.

Петров-первый и Петров-второй

Давно это было.

Первоклассник Петров-первый принес из школы двойку.

Отец Петрова-первого взял ремень и, потрясая им перед носом сына, сказал:

— Я на тебя жилы выматываю! А ты учиться не хочешь! Тебя зачем в книжку носом суляют? Чтоб грамотным стал! Ну, гляди, сукин кот, останешься темным, как отец, — будешь всю жизнь землю копать.

Петров-первый, кося бессовестные глаза на ремень, хлюпнул носом и пообещал исправить двойку.

Он выполнил свое обещание: следующую двойку исправил красными чернилами на пятерку.

— Эх, Петров, Петров! — сказала учительница, раскрывая очередную тетрадь. — Третий год сидишь в четвертом классе, а все ума не набрался. Списал ведь ты сочинение, Петров. Своим умом жить надо. Если так дальше дело пойдет, на что ты в жизни пригодишься, Петров? Разве только землю копать.

Пстров-первый в этот момент как раз списывал домашнее задание по арифметике у своего соседа.

— Ты что, не слышал? — прошептал сосед, прикрывая рукой тетрадь. — Своим умом жить надо.

— Заткнись! — сказал Петров-первый. — А то как врежу! — и показал соседу большой совершеннолетний кулак…

— Куда же ты пойдешь теперь, Петров? — вздохнул директор школы, выписывая Петрову-первому справку об окончании пяти неполных классов. — С таким образованием главным инженером тебя, как пить дать, не возьмут — не те, брат, времена. Вот, разве что, — землекопом…

Петров-первый молча пожал чугунными плечами…

Первоклассник Петров-второй принес из школы двойку.

Отец Петрова-второго ухватил сына за ухо и сказал:

— Ты что же, черт рытый, учиться не хочешь? Я на нас, дармоедов, горблю — думаю, грамотными станете, будете похаживать — руки в брюки, да бумажки подписывать, а вы двойки таскать!.. Ну смотри, дьявол, останешься темным, как батька, — будешь всю жизнь землю кайлить!..

Услышав про такую перспективу, Петров-второй испуганно задрожал и поклялся исправить двойку.

Он выполнил свое обещание: приналег на учебу и сначала исправил двойку на тройку, потом — на четверку, а затем и на пятерку.

Правда, стал после этого Петров-второй бледным и задумчивым.

— Чего тебе не хватает, Петров, так это самостоятельности мышления, — сказала учительница, раскрывая очередную тетрадь. — Добросовестности тебе не занимать, усидчивость у тебя просто богатырская, а вот в смысле самостоятельности — некоторый пробел. Вырабатывать надо самостоятельность, Петров…

Петров-второй покраснел и вскочил.

— Выработаю! — истово сказал он.

Полторы учебных четверти Петров-второй вырабатывал самостоятельность мышления — и своего добился.

Правда, стал он после этого по ночам вскрикивать и потерял интерес к еде.

— А теперь, дорогие наши бывшие ученики, родители и уважаемые гости, — сказал директор, — разрешите вручить аттестат зрелости нашему лучшему выпускнику, надежде, так сказать, и гордости школы Петрову!

Присутствующие дружно захлопали.

Петров-второй встал и, наклонив голову с преждевременными залысинами, пошел к столу…

Спустя пять лет молодой инженер Петров-второй шел вдоль края траншеи на одной большой и ответственной стройке. Землекоп Петров-первый сидел в холодке, по случаю вышедшей из строя лопаты, и курил папироску «Прибой».

— Здравствуйте! — близоруко щуря испорченные за долгие годы учения глаза, сказал Петров-второй. — Я ваш новый мастер.