Юмористические рассказы

««По различным областям»! – передразнил он про себя эту бабу. Доктора, так их, академики...»

Он отдал том на букву «Д» и ушел.

В воскресенье Питиримов смотрел «Клуб кинопутешественников». На экране мелькали дворцы и хижины какой-то страны контрастов, мягкий голос за кадром рассказывал про латифундии и олигархии. Было такое ощущение, что вот-вот скажут и насчет дрокусов. Но ничего не сказали.

Назавтра Питиримов не пошел на работу. Письмо в газету с требованием, чтоб по вопросу дрокусов были приняты все меры, он запечатал в конверт и написал обратный адрес: «До востребования».

Ответ пришел быстро. Какой-то хмырь отписал «уважаемому Сергею Антоновичу», что дрокусов в природе не существует, равно как вечного двигателя и философского камня, и посоветовал Питиримову направить свои силы на решение практических задач, стоящих перед народным хозяйством.

«Камни-то тут при чем? – в сердцах подумал Питиримов. – Не знает, так уж молчал бы лучше...»

Сергей Антонович все еще стоял у окна и размышлял, когда в комнату вернулась Антонина Ивановна.

– Прибьет он ее когда-нибудь, – сказала она. – Сам-то хлипкий, а ручищи – будь здоров, как грабли. Слышишь, ты?

– Мгм, – сказал Сергей Антонович.

– Чего ты все мычишь-то? – грозно спросила Антонина Ивановна. – Язык проглотил, что ли?

– Отстань, Тося, – кротко сказал Сергей Антонович. – Я тебя не трогаю.

– «Не трогаю»! – закричала Антонина Ивановна. – Я б тебе тронула! Чего ты все дни ходишь как мешком ударенный? На складе, что ль, чего?

– Ничего, – пробормотал Сергей Антонович. – Сказал – отстань.

Антонина Ивановна уперла руки в бока, набрала полную грудь воздуха, но, взглянув на выражение лица Питиримова, не взорвалась, а растерянно спросила:

– Ты чего, Сереня, а? – И заплакала.

– Ну, завыла, – нежно сказал Сергей Антонович. – Чего ревешь-то?

Он придумал, что делать дальше.

Он взял лист бумаги, ручку, сел за стол и, посопев, стал писать: «Мы, жильцы квартиры №18, как и жильцы всей лестницы нашего дома, осуждаем маневры против дрокусов, которые...»

У Антонины Ивановны, которая прочитала из-за спины Питиримова слово «маневры», от ужаса высохли слезы.

Сергей Антонович завершил письмо восклицательным знаком и пошел по квартирам собирать подписи. В целом жильцы подписывали охотно. Правда, в девятой квартире потребовали, чтоб Питиримов написал еще и про хулиганов, которые на стенках пишут, а бабушка из двадцать второй квартиры хотя и поставила закорючку, но при этом хотела непременно дать Питиримову три рубля – должно быть, приняла его за водопроводчика. Обойдя весь дом, Сергей Антонович вернулся и велел Антонине и Вове тоже поставить подписи.

– Сереня, – осторожно спросила Антонина Ивановна, – а куда ты эту бумагу направишь?

Сергей Антонович помрачнел. Это ему и самому было пока не очень ясно.

– Найдем! – сказал он сурово. – Отыщем управу. Пусть не думают. Ты вот сходи-ка, пусть Клава с Колькой тоже подпишут.

– Нету их, – сказала Антонина Ивановна. – Пока ты ходил, милиция его забрала. А она в поликлинику пошла... Гад такой! Хоть бы посадили!

– Гад! – подтвердил Сергей Антонович. – Тут каждая подпись на счету...

В этот вечер за стенкой было как никогда тихо. Никто не мешал Сергею Антоновичу размышлять о гологвайских делах и думать, что же еще можно сделать для дрокусов, которым срочно требовалась помощь.

1980

Везучая

Подумать только! Они его осуждают! Говорят, как он мог с тобой так поступить? Как ты могла быть такой дурой?

Сами они дураки! Они дураки, а он – умница. Я сразу, как мы познакомились, поняла, какой он способный: и читал, и писал, и расписывался. Но со мной он не расписался. Он сказал, что расписка любви не заменяет. И правильно! Что, нет, что ли? А меня он всегда любил. И все делал, что я ни попрошу. Я ему говорю:

– Леша! Иди учиться!

Ну, он и пошел. Только, конечно, условие поставил, что тогда с работы уйдет. Ну и правильно! Его в вечерней школе всем в пример ставили, как он хорошо работу с учебой совмещает. А после школы он дальше пошел, в институт. Потому что его к знаниям уже сильно тянуло, а работать он уже не хотел. И правильно! Что ж он, двужильный, что ли? И потом, я же сверхурочно взяла, неужели ж нам не хватало? Всегда нам хватало, особенно на него.

А после института пришел и диплом показывает. Я говорю:

– Леша! А я тебе за это костюм купила. Он надел, ему так хорошо! Прямо жених! Он говорит:

– Знаешь, по-моему, все-таки пора уже иметь нормальную семью. Я говорю:

– Лешенька! Я этого давно жду! Он говорит:

– Вот и чудесно, завтра я тебя с ней и познакомлю.

Ну, я так обрадовалась... Потому что она такая начитанная, на рояле играет... А на свадьбе-то он меня сразу не узнал, потому что я на каблуках была. А потом узнал, говорит:

– Знаешь, тебе тоже пора... В жизни надо вовремя определяться!

Как он это сказал, у меня на него прямо глаза открылись: как он все правильно понимает! Действительно, думаю, пора!