Юлиус Фучик

«Выступление нашего юного гостя вызвало в Берлине настоящую сенсацию, о чем свидетельствует небывалый наплыв зрителей. Если учесть возраст нашего гостя (9 лет) и утомительную дорогу, проделанную им, можно только поражаться тому, как прекрасно и безукоризненно сыграна им роль маленького лорда, чего, право же, никто не ожидал… Пусть он всегда останется таким же другом бедняков, как маленький лорд на сцене…»

…Карел Фучик в который уже раз прочитывал газету с хвалебной рецензией, разглядывал альманах, изданный два года назад по случаю 40-летия смиховского театра. Галерею артистов открывал основатель театра, прославленный Павел Шванда из Семчиц: пышная шевелюра, проницательный взгляд и закрученные кверху — по тогдашней моде — усы. Закрывал галерею маленький Юлек, сын Карела. Он смотрит то в альманах, то в лицо утомленного, но все еще радостно возбужденного сына.

«Ах, Юлек, Юлек! Неужели из тебя и впрямь вырастет новый Мошна (Индржих Мошна (1837–1911) великий чешский актер. — В. Ф.), как все говорят вокруг?» — который раз задает он себе этот вопрос и вместо ответа чувствует, что его мечта о сыне-инженере дала первую трещину.

Юлек не знает, что его будущее отец предрешил заранее.

…За год до свадьбы, в шумном кабачке «У Флеку», после субботней получки у какого-то чертежника Карел купил большую готовальню в плюшевом футляре.

— Зачем ты покупаешь это? — спрашивали товарищи.

— Для мальчика.

— Разве у тебя есть сын, ведь ты же неженатый?

— Пока нет, но скоро женюсь. У меня будет сын. Он будет инженером. Пригодится ему.

Мечта отца о сыне-инженере была навеяна духом нового времени. В то время в Праге насчитывалось примерно полмиллиона жителей, в быт входили новейшие изобретения, по улицам все чаще грохотали электрические трамваи, заменившие старую конку. Изобретение инженера Кржижека смело вторгалось в размеренную жизнь города, будило его средневековую тишину, затаившуюся в величественных храмах и дворцах. Флегматичные воды красавицы Влтавы начали бороздить пароходы судовладельца Ланны. Пар — чудо восемнадцатого и девятнадцатого столетий — отступал перед электричеством. Керосиновые фонари на окраинах Праги доживали свое время.

Пражский архитектор и страстный фотолюбитель Ян Кржиженецкий купил в 1898 году камеру братьев Люмьер и стал не только показывать привезенные из Франции фильмы, как это делали до него другие кинематографисты, но и снимать собственные, первые чешские ленты, вызвавшие сенсационный интерес публики: «Встреча на мельнице», «Продавец сосисок на выставке и лепильщик афиш», «Смех и плач» и другие.

Кино и радио раздвигали горизонты мира. Изобретение смеялось изобретением, и Карелу казалось, что наступает торжество благоразумия, что будущее мира наконец-то будут решать разум, наука, техника.

Карел с увлечением читал газеты, где помещались рисунки, изображающие воздушные шары с крыльями, автомобили и самолеты, книги инженера Эмиля Шкоды, и теперь инженеры казались ему алхимиками XX века. Спрос на инженеров, по мнению Карела, должен значительно возрасти в будущем, потому что физика — это единственная из наук, способная в скором времени дать ответ на все основные вопросы бытия, о которых так недоступно для простого люда мямлят философы вот уже три тысячи лет. Его сын пойдет в реальное училище, затем поступит в политехнический институт и станет хорошим инженером.

С появлением Юлека на свет связана комичная история.

Карел стоял у окна, прислушивался и думал о том, что в последние дни он, как нарочно, по горло занят на работе: днем на заводе, а вечером в театре и на съемках фильма. Ему посчастливилось быть на съемочной площадке с популярным народным комиком и исполнителем шуточных куплетов Йозефом Швабом Малостранским.

Раздался крик младенца. Свершилось. Кто это? Мальчик или девочка? Вопрос! Карел не вытерпел и, не дожидаясь, пока его позовут, осторожно вошел в комнату. Мария лежала, откинувшись на подушки и закрыв глаза, бледная, с умиротворенным лицом.

— Ну что? — в замешательстве выдавил он из себя.

— Мальчик, — сказала акушерка.

— И все… все в порядке?

— Поздравляю, пан Фучик, парень что надо!

Двадцатисемилетний, высокий и широкоплечий, сын рабочего насосной станции Ярослава Фучика был человеком гордым и независимым. Он поцеловал Марию и вылетел за дверь. Его любимый велосипед загрохотал по лестницам с третьего этажа и покатил по мокрой мостовой.

Велосипеды в то время были еще редкостью на пражских улицах, они громыхали по неровным мостовым стальными обручами — резиновую шину еще предстояло изобрести! — привлекая внимание прохожих. Эту волшебную машину, покрытую черной эмалью, с цепной передачей и зеркально никелированным рулем приобрести было для Карела непросто. Ему пришлось отказаться от всех удовольствий, от первых сигарет, которые поднимали молодых подмастерьев в глазах учеников, и даже от пива. А это в глазах товарищей было почти равносильно добровольному пострижению в монахи.