ЮлиАнна

Юля спокойно сказала эти слова, не боясь привычных ответных фраз, к примеру, «благодарить бабушку надо, она тебя вырастила, выкормила, молись на нее» – избитые речи, которые она наслышалась от той же тети Лиды. Хотя Юля никогда не осмеливалась выражать недовольство по поводу бабулиного воспитания, но эти словечки говорились постоянно. Видимо, впрок, чтобы Юля и не заикнулась, что ей может быть плохо. Но новый знакомый был не такой.

– А что станет, если ты взбунтуешься?

– Она меня убьёт.

Лёша, шутливо взглянул на Юлю и, наверное, хотел было озвучить какую-то забавную мысль по этому поводу, но замолк на полуслове. Юля замерла на месте, лицо ее сделалось отрешенным и безучастным, она будто провалилась в другую реальность. Что бы там ни было, но она верила в то, что говорила.

Лёша легонько дотронулся до ее руки.

– Юлианна, ее здесь нет! Тебе незачем замирать, возвращайся. Я не твоя бабуля.

Она вздрогнула и часто-часто заморгала, сдерживая едва подступившие слёзы.

– Вам никто не говорил, какие у вас большие уши! – громко рассмеялась она.

– Говорил, конечно! А, знаешь, что это означает?

– Не-а.

– Это признак доброты! Не веришь мне, спроси у любого физиогномика! Разве ты видела злодеев с большими ушами?!

– «Бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие уши?!» – Юля расхохоталась.

– Ха-ха-ха! Тонко подметила, но я все же не твоя бабуля! – улыбнулся Лёша.

– А кем вы работаете? – спросила Юля. – На кого учились?

– В духовной семинарии учился. – Молвил Лёша.

Юля попятилась от него и даже разгорелась от стыда за свой нимфетский костюм!

– Да не бойся, ушастик. – улыбнулся он. – Я тебе проповеди читать не буду. К тому же я два года всего отучился.

– Почему же не окончили? Сами ушли?

– Выгнали. Анашу с местными пацанами курил.

Юля протянула задумчиво «м-м-м» и спросила:

– А сейчас вы кем работаете?

– Дворником. А где твоя мама?

Юля резко утихла.

– Умерла…

– Сочувствую тебе, ушастик. Моя тоже.

– Давно?

– Мне пять было. Я толком не понимал ничего. Играл с братом в прятки вокруг ее гроба. Помню, что мне было весело, ведь она лежала, молчала, не просила нас разговаривать тише. Мне, пятилетнему, это казалось странным, но все же я особо не задумывался, почему мама такая спокойная и молчаливая.

Юля содрогнулась и обхватила себя руками: новый товарищ говорил жутковатые вещи.

– А какое твое последнее воспоминание с мамой?

– Я не помню. Мне был месяц…

Лёша взглянул на Юлю и долго смотрел, ничего не сказав, только сильнее затянулся сигаретой.

– А как на вас повлияла ее ранняя смерть? – осторожно спросила Юля.

– Когда она умерла, ей было тридцать три. Моя первая жена умерла в том же возрасте, потом вторая… Я дважды вдовец, а мне всего сорок три…

Юля съежилась и почувствовала, как лицо заливает краса ни то стыда, ни то вины. Она опустила голову и глядела в землю. Лёша тут же это заметил и мягко произнес:

– Юлианна, все в порядке. Ещё раз напоминаю, что я не твоя бабка, не стыжу тебя и не виню. Мне и самому охота поделиться с тобой.

Юля медленно подняла голову и слабо улыбнулась.

– Как же вы пережили их смерти?

– Сам не знаю… Помню, когда Леночка умерла, я вышел из больницы (врач только-только сказал, что ее не стало), подошёл к первому ларьку и купил бутылку водки. Высушил залпом…

– И что же? – любопытно спросила Юля.

– Ничего! – пожал плечами Лёша. – Ничего не почувствовал, словно воды выпил… Знаешь, мне иногда кажется, что вся моя жизнь и крутится возле того гроба. Застряла и не даёт идти дальше, да и я словно уходить не хочу. Что с первой, что со второй женой – весело, весело, весело, а потом тишина. Гнетущая, мёртвая. Как у того гроба с мамой. И она больше никогда не проснётся. Сплошная глушь. Лучше бы кричала.

– Я вам завидую. – Неожиданно призналась Юля.

– Почему же?

– Вы все же помните момент ее смерти и даже осознаёте, как он повлиял на вашу дальнейшую жизнь. А я нет.

– Да, он не только повлиял, он будто и не уходил. Я воспроизвожу его вновь и вновь, но с разными людьми. Я каким-то образом выбираю любимых женщин, которым на роду начертана недолгая жизнь… А что же делаешь ты в настоящей жизни, Юлианна? Ведь она и есть отражение того, что было в детстве! Даже если ты его не помнишь.

– Сплошные загадки, а отгадки в прошлом!

– Можно и так сказать! – согласился Лёша. – Ты совсем-совсем не знаешь, как ее не стало?

– Почему же, знаю…

– Не хочешь говорить? Или тяжело?

– Не сказала бы, что тяжело… В общем, она убила себя.

– Мамаша довела… – задумчиво произнес Лёша.

– Думаете?

– Это очевидно, раз ты расщепляешь свое имя на какие-то части, лишь бы не быть собой, ведь за это убить могут! Вероятно, твоя мама не выдержала.

– Но она сама себя убила, а не бабушка ее… Ненавижу!

– Бабку?

– Да. Но и злюсь тоже. На маму…

– Почему?

– Я не собираюсь убиваться, потому что бабка, видите ли, монстр!

Юля вспыхнула, сжала кулаки и стиснула зубы.

– О, злость пошла. – Улыбнулся Лёша и даже залюбовался Юлей. – А ты не твоя мама. Бабка-то тебя не сожрала.