Юлиан Отступник

Боясь, как бы эти действия не привели к восстанию, префект Востока Талассий счел необходимым сообщить о происходящем Констанцию. Император начал с того, что отнял у Галла самый большой отряд его войска и послал ему приторно любезное письмо с приглашением на совещание в Милан. Спустя несколько дней Талассий был убит. Тогда Констанций назначил на его место некоего Дометия, который пытался умерить кровожадность Галла и Констанции, но в конечном счете только распалил их. Карьера Дометия оказалась столь же короткой, как карьера Талассия. По прибытии в Антиохию он был отдан на растерзание разъяренным солдатам, которые связали ему ноги веревкой, проволокли его тело по улицам города и сбросили в воды Оронта. Его квестора Монтия постигла та же судьба. За этими двумя убийствами последовали другие.

Тогда Констанций понял, что скоро вся Сирия будет сожжена огнем и залита кровью, если он не положит конец этим диким выходкам. Он послал Галлу второе письмо, еще более коварное, чем первое, прося его не откладывать долее свой приезд и привезти с собой супругу, «восхитительную Констанцию, встречи с которой он ждет, сгорая от нетерпения».

Галл слишком хорошо знал коварство Констанция, чтобы дать обмануть себя этими медовыми речами. Однако он сказал себе, что, будучи сестрой императора, Констанция лучше, чем кто-либо, сможет заступиться за него. Царственная пара отправилась в Константинополь. К несчастью, едва прибыв в Вифинию, Констанция умерла от приступа лихорадки. Галл не просто потерял в ее лице своего лучшего защитника, — теперь, после ее смерти, у Констанция уже не оставалось повода щадить его. Галл в одиночестве продолжал путешествие и вскоре прибыл в Константинополь. Похоже, потеря супруги окончательно лишила его рассудка, потому что вопреки благоразумию он воспользовался своим временным пребыванием в столице для того, чтобы устроить состязание колесниц, и под бешеный рев множества зрителей, заполнивших ипподром, собственноручно возложил венок на голову победителя (а это являлось привилегией императора). Евнух Евсевий сразу же сообщил об этом Констанцию.

— Только посмотрите, как ведет себя Галл! — сказал он императору. — Вместо того чтобы каяться в грехах или оплакивать супругу, он стремится расположить к себе толпу, навербовать сторонников, захватить власть! Если вы не растопчете эту змею, пока еще не поздно, я не поручусь за вашу жизнь!

Начиная с этого момента к Галлу был приставлен военный эскорт, которому было поручено не столько воздавать ему почести, сколько не упускать из виду. Аммиан Марцеллин пишет, что в таком сопровождении он покорно приехал в Италию, «подобно человеку, который кидается в огонь, спасаясь от дыма».

Когда они прибыли в Петовий в Западном Норике, Евсевий приказал окружить дворец, в котором остановился Галл. Затем в его покои явился комит Барбацион, сорвал с него царские одежды и заставил переодеться в простую тунику и плащ. После этого он приказал Галлу взойти на повозку и велел отвезти его во Фланону в Истрии, где его бросили в тюрьму.

Теперь Галл наконец понял всю трагичность своего положения. Это стало окончательно ясно, когда в его камеру пришли евнух Евсевий и военный трибун Маллобад, чтобы подвергнуть цезаря суровому допросу по поводу всех совершенных или допущенных им в Антиохии убийств. Загнанный в угол вопросами, Галл посинел от ужаса, и у него хватило сил лишь для того, чтобы свалить ответственность за все на свою супругу.

Констанций пришел в дикую ярость, узнав, какое оскорбление Галл нанес памяти его сестры. Не откладывая больше решения, он послал во Фланону префекта Серениана, нотария Пентадия и интенданта Аподема с приказом немедля казнить виновного. Ранним декабрьским утром 354 года цезарю связали руки веревкой и отрубили голову.

Но едва Констанций подписал приказ о казни Галла, как тотчас же пожалел об этом. Он послал во Фланону срочного гонца с противоположным приказом, аннулировавшим приговор Галлу и предписывавшим отсрочку казни.

Но Евсевий не дремал. Добыча была в его руках, и он не собирался упускать ее. Он перехватил императорского гонца и не дал ему встретиться с палачами до тех пор, пока казнь не была совершена. Аподем, даже не дождавшись смерти Галла, сорвал с него цезарские сапожки, вскочил на коня и помчался в Милан, много раз меняя коней, чтобы прибыть как можно быстрее. Прискакав, он вошел в тронный зал и победным жестом бросил обувь Галла к ногам императора.

Констанций застыл на своем золотом троне, его челюсть отвисла, а глаза расширились от ужаса. Он долго, не говоря ни слова, созерцал брошенные перед ним сапожки.

Вот в такую зловещую атмосферу и попал Юлиан, когда прибыл в Италию.

XVI