Юлиан Отступник

— Я уже слышал имя Митры от офицеров гвардии. Но в этой области я двигаюсь вслепую, на ощупь… Можешь ли ты рассказать мне о нем?

— Его появление относится к началу времен. Он родился от девы в глубоком гроте в день возрождения солнца, который его почитатели отмечают 25 декабря и называют natalis invicti⁷⁵. После его рождения пастухи пришли поклониться ему, лежащему в колыбели. Прожив 33 года на земле, он вернулся на небо в то время года, когда природа расцветает. Его память почитают общей трапезой, во время которой все сидят за одним столом и причащаются телом и кровью Митры в виде хлеба и вина…

— Кровью Митры? — воскликнул Юлиан.

— Да! Ведь Митра задолго до Христа сказал: «Тот, кто вкушает мою плоть и пьет мою кровь, становится един со мной, а я — с ним». Как видишь, галилеяне не придумали ничего нового⁷⁶…

— Правда… Можно даже сказать, что они многое позаимствовали у нас. Но прошу тебя, продолжай.

— Поклонение Митре основано не на отречении, а на полноте жизни, и это дает ощущение исполненного долга. Наш культ превозносит не страдания и смерть, а радость и жизнь. В этом поклонении обращаются не к бедному сыну плотника, у которого даже не хватило сил помешать палачам пригвоздить его к кресту, а к Непобедимому Солнцу. Это мужественная религия, религия победителей. Потому-то она так распространена среди наших легионеров: здесь, в Греции, в Паннонии, в Италии и даже в Галлии, куда ее принесли центурионы, воевавшие вместе с Помпеем на Востоке…

— Почему никто не говорил мне об этом раньше?

— Потому что ты не был готов услышать. Все думали, что ты христианин…

— Правда, я много сделал для того, чтобы всем так казалось, — проговорил Юлиан, опуская голову. — К тому же, если бы узнали…

Он махнул рукой, как бы отгоняя мучительные воспоминания.

— Есть еще одна причина, — продолжал Максим. — Религия Митры требовательна, она хранит свои тайны. К ней присоединяется не всякий, кто хочет. Она требует посвящения, и немногие оказываются достойны его. Тех, кто выдает тайны ее мистерий, постигает безжалостное возмездие.

— И ты говоришь, что эта религия распространена в Греции, в Италии и даже в Галлии? — спросил Юлиан, все более заинтересовываясь.

— Все народы мира инстинктивно поклоняются Солнцу, — ответил Максим. — Зороастр, родившийся в Бактрии, был его пророком в Персии и Мидии. Греки, а все мы — греки, поклоняются ему под именем Зевса или Аполлона. Египтяне чтут Гора и Сераписа. У римлян Квирин, царящий на семи холмах и являющийся, как известно, обожествленным духом Ромула, — тоже солнечное божество. В Галлии и в Британии жрецы воздвигают ему алтари, на которые в дни солнцестояния падают первые лучи. Даже в Индии его всемогущество прославляется священными гимнами⁷⁷…

— То есть вся земля поет ему хвалу?

— Да, вся земля.

— И ты говоришь, что Митра и есть Посредник?

— Без всякого сомнения.

— Отведи меня к нему, — попросил Юлиан. — Я сгораю от нетерпения познать его!

— Это труднее, чем ты думаешь, — ответил Максим, явно сомневаясь.

— Я — кузен императора! — сказал Юлиан, расправляя плечи.

— Тем более для кузена императора! Если ты выдашь нас, нас всех казнят…

Юлиан горько улыбнулся.

— К тому же нужно время. Твоя душа должна пройти долгую и трудную подготовку. Потому что если ты думаешь, что речь идет о получении новых знаний, то это не так. Речь идет о том, чтобы вступить в солнечное царство Озарения.

— Можно ли описать это?

— Не знаю… Вновь обретенное единение с Изначальным… Слияние изменчивого с Несотворенным… Растворение всего в экстазе… Лучше не спрашивай. Если бы это можно было описать, это не было бы Озарением…

— И все-таки я очень хочу обрести его, — сказал Юлиан умоляющим тоном. — Помоги мне! Я охотно подвергнусь любым испытаниям. Я чувствую, что именно здесь лежит Путь…

— Я не могу ничего обещать тебе, не посоветовавшись с моими братьями, — ответил Максим.

Юлиан и Максим закончили прогулку, больше не сказав друг другу ни одного слова. И в последующие дни они не разговаривали. Но каждый раз, когда Максим встречал Юлиана, он читал в его взгляде немую мольбу.

Спустя пятнадцать дней Максим Эфесский пришел к Юлиану и тихо сказал ему:

— Мои братья согласны принять тебя. О дне и месте, где ты будешь принят в наше сообщество, я скажу тебе позже.

Услышав эти слова, Юлиан почувствовал, как его сердце забилось от радости.

— С этого момента и впредь, — добавил Максим, — мои братья просят тебя только об одном: хранить все в строжайшей тайне.

— Я молчу уже почти двадцать лет, — ответил Юлиан, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно спокойнее и не выдал его чувств.

XIII

Через несколько дней после этого разговора за Юлианом зашел друг Максима Эдесий и отвел его в небольшую пустынную долину. С западной стороны она была ограничена высокой каменной скалой. Подойдя к подножию скалы, Эдесий раздвинул заросли кустарника, и в скальной стене обнаружилась извилистая трещина.