Юлиан Отступник

Однако это состояние духа быстро прошло. Как только гнев улегся и Юлиан взял себя в руки, он сказал себе, что глупо беспокоиться из-за таких мелочей! Чего стоят эти жалкие споры по сравнению с той великой миссией, которой он облечен? Все эти смешные ссоры, эта глупая наглость, эти несправедливые обвинения рассеятся сами собой, когда он победоносно достигнет истоков Солнца. В тот день, когда пределы империи совпадут с пределами земли, все это будет сметено дуновением нового.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ГЕЛИОС-ЦАРЬ

I

По всему Востоку раздавалось бряцание оружия. От Мелитены до Зевгмы, от Апамеи до Тапсака по дорогам маршем проходили колонны, направлявшиеся в места сбора. В этих краях столь оживленных военных приготовлений не было с тех самых пор, когда побуждаемый Клеопатрой Антоний готовил большую экспедицию против парфян! ¹

Доверяя богам, Юлиан все же ничего не оставлял на волю случая. Поэтому подготовка к войне велась очень тщательно. Чтобы увеличить численность пехоты, в основном состоявшей из галльских легионов, то есть кельтов и петулантов, следовавших за ним повсюду со времен Страсбургского сражения, Юлиан велел мобилизовать все боеспособное население Киликии, Коммагены и антиохийских земель. Он также реквизировал огромное количество муки и зерна, чтобы обеспечить войска провиантом. На верфях Самосаты он велел подготовить внушительный флот, состоявший из военных кораблей, понтонных судов и плоскодонных лодок. Последние должны были спуститься по течению Евфрата с грузом продуктов, с катапультами и огромными осадными башнями, которые назывались гелеполисамии были в состоянии пробить даже самые мощные стены. Наконец, он заключил союз с армянским царем Аршаком. Тот должен был собрать свое войско и в случае надобности присоединиться к римлянам. Однако Юлиан не стал открывать ему ни плана своей кампании, ни тех целей, которых мечтал достичь. Он решил, что это можно будет сделать в последний момент, ибо не доверял царю и знал, что его собственное преимущество заключается в двух вещах: в быстроте передвижения и в тайне.

Тайну, однако, было очень трудно сохранить, ибо у Шапура повсюду имелись шпионы. Они каждый день доносили ему о военных приготовлениях противника. Узнав о масштабах этих приготовлений, Шапур сразу же решил начать мирные переговоры. Юлиан высокомерно ответил ему, что «любые посольства кажутся ему излишними, ибо он сам вскоре нанесет царю визит в Ктесифонт» ².

Тем временем в некоторых частях римской армии начались брожения. Два солдата императорской гвардии составили заговор, намереваясь заколоть Юлиана во время смотра войск. По счастью, один из них сознался в существовании заговора. Юлиан предпочел замять дело, приказав, однако, казнить двух христиан — Ювентина и Максимина, — которые, как ему доложили, выступали с призывами к мятежу ³. Рассудив, что в основе брожений лежит бездействие, он поспешил с началом военной кампании.

В первые дни марта 363 года император приказал дать всем воинским частям сигнал к выступлению. Армии покинули зимние квартиры и отправились в путь по заранее намеченным маршрутам.

5 марта Юлиан выехал из Антиохии, чтобы направиться в Иераполь. Перед самым выступлением его окружила многочисленная толпа горожан с пожеланиями доброго пути и «просьбами забыть о тех обидах, которые ему нанесли некоторые жители города». Но Юлиан все еще чувствовал себя уязвленным тем, как антиохийцы осмеивали его.

— Нет! — ответил он. — Вы меня видите в последний раз! После войны с Шапуром я поселюсь в Тарсе. Я уже отдал приказ приготовить для меня резиденцию в этом городе, на который я намерен перенести все те милости, что изначально предназначались вам.

Депутация антиохийского сената сопровождала его до пригорода Литарбы, умоляя отменить свое решение. Но ничто не могло переубедить императора. В Антиохии его больше никогда не увидят…

Спустя пять дней Юлиан приехал в Иераполь. Его окружали друзья: Максим Эфесский, Орибасий, Приск, Анатолий, Евтерий, Хрисанф и элевсинский иерофант. Он выбрал в качестве резиденции дворец губернатора, где его уже ожидало пространное письмо Либания.

Либаний сокрушался, что преклонные годы и плохое состояние здоровья не позволяют ему сопровождать императора. «В первую очередь, — писал он, — я молю богов ниспослать тебе победу, а затем возможность вернуться живым и невредимым в Антиохию, невзирая на нанесенные тебе обиды. Сейчас ступай и переходи реки. Затем, более грозный, чем река, обрушься на своих врагов. А после этого ты сам решишь, как тебе следует поступить. Однако не лишай меня единственного удовольствия, которое может утешить меня в твое отсутствие. Я буду писать тебе и ждать от тебя писем, даже когда сражения будут в самом разгаре… Я проклинаю свое слабое здоровье, принуждающее меня лишь по рассказам узнавать о твоих подвигах, которым я сам хотел бы быть свидетелем» ⁴.