Иуда и Евангелие Иисуса

Цель спасения, согласно Новому Завету и трудам ранних святых отцов, состоит в изменении благой, созданной Богом вселенной и в воскресении тел умерших, чтобы они могли существовать в исправленном мире. «Спасение» означает избавление от обезображивания и разложения благого создания Бога, т.е. от смерти и от того, что ведет к ней. Как я уже подробно писал в разных работах, для ранних христиан, как и для ранних раввинов, сливаются воедино три элемента: вера в основополагающую благость создания; вера в абсолютную справедливость Бога (т.е. в то, что Бог Творец когда–нибудь все исправит); а также вера в то, что грядущее воскресение тела есть часть будущего восстановления всего сущего[92]. То, что предлагает гностицизм — не вариация вышеуказанного, не еще один способ восприятия и выражения аналогичной точки зрения, а такой взгляд на идею спасения, который явно противоречит взглядам ранних христиан (а также ранних иудеев) при сопоставлении с каждым из элементов. Согласно гностицизму, созданный миропорядок плох по своей сути. И нет смысла ожидать, что положение дел улучшится сейчас либо в будущем. Посему спасение состоит никак не в воскресении — зачем возвращать обратно свое тело? — а в окончательном бегстве от этого мира. Как весьма наглядно говорит об этом Барт Эрман,

согласно большинству гностиков, материальный мир не есть наш дом. Мы здесь в ловушке — в этих плотских телах — и нам нужно знать, как вырваться из ловушки […] Поскольку главная суть в том, чтобы дать душе возможность покинуть этот мир и войти в «великое святое поколение» — т. е. в божественную область, находящуюся за пределами этого мира — то воскресение тела есть самое последнее, что нужно Иисусу или кому–либо из его истинных последователей.[93]

И если конечная цель, согласно Новому Завету, полностью отличается от конечной цели, обозначенной в гностической литературе, то не удивительно, что и средства достижения этих целей тоже разные. Для самых первых христиан и великих учителей II века — таких, как Поликарп, Иустин и Ириней, — средством для достижения вечной жизни и воскресения был сам Иисус: не тот Иисус, что существовал в воображении гностиков, а Иисус, провозгласивший и олицетворивший собой царство Божье, наступающее на земле, как на небе, Иисус, отправившийся на смерть не для того, чтобы покинуть материальный мир, а чтобы спасти его, Иисус, восставший из мертвых, чтобы начать новое творение и править в нем в качестве истинного Господа. И, согласно взглядам самых первых христиан, к средствам, которыми Иисус спасает людей и изменяет их здесь и сейчас, чтобы они уже прикоснулись к новому миру и ждали завершения его создания в будущем, относится слово Евангелия, благодаря которому сердце и разум людей осеняется Святым Духом; к этим средствам относится вера в Слово, вера в познание живого присутствия Иисуса и его верховное господство; к этим средствам относится крещение, приобщающее людей к смерти и воскресению Иисуса и, стало быть, к сообществу его служителей; к этим средствам относится благочестие в повседневной жизни, приближающее осуществление нового творения в суровой физической реальности; а также к этим средствам может относиться и мученичество, значение которого такое же, что и страдания Иисуса на кресте, — чтобы, подобно распятому разбойнику, мученик смог оказаться вместе с Иисусом в раю и в конечном итоге смог сам испытать воскресение.

Но вновь для гностиков все это не имеет значения. Для них путь к спасению — альтернативному «спасению», т.е. бегству от мира, — состоит в знании, знании секретных сведений о мире и нашей собственной истинной сущности. Вновь процитирую Эрмана: