Юбер аллес (бета-версия)

Самым слабым звеном во всём плане оставался целленхёрер. Фридриху хотелось надеяться, что он не попадёт в заэкранированную зону. Пока что, впрочем, приборчик прекрасно работал и в тоннеле. Это было не так уж удивительно: хитрый аппаратик успешно "цеплялся" практически к любым стандартным приёмо-передающим станциям, начиная от полицейских раций и кончая автоматическими радиомаячками, встраиваемыми в разного рода технику. Похоже, что-то подобное в подземке имелось: огонёк на панели показывал устойчивый приём...

Тут Власов, наконец, обратил внимание на то, что в этом вагоне названий станций вообще не объявляют, и даже обычного звоночка не слышно. Причина была проста и вульгарна: на месте решётки динамика зияла рваная дыра, из которой торчат провода. Фридрих понял, что попал в глупую ситуацию: он никак не мог сообразить, сколько остановок отделяет "Пушкинскую" от "Воскресенского Шоссе". В забранных сеткой окошках одна за другой проплывали какие-то унылые бетонные стены.

Тем не менее, вышел он правильно. Он понял это сразу, как только увидел огромный зал с тремя путями вместо двух. Воскресенское Шоссе было единственной такой станцией на всей линии. С неё можно было перейти на недостроенную Воскресенско-Николаевскую ветку, строительство которой намертво застряло на станции "Проспект Витте" из-за проблем с финансированием.

Станция "Воскресенское Шоссе" тоже не производила впечатления достроенной до конца. Возле выходного отверстия среднего тоннеля стояли какие-то леса, там же на полу валялись бумажные мешки с цементом и какие-то стройматериалы. Асфальт перрона был в свежих заплатках - не говоря уже о том, что он был изрисован мелом и кирпичом. Зато колоннада выглядела относительно пристойно: тонкие восьмигранные колонны были обложены мелкой светло-голубой плиткой. Кое-где, правда, плитка уже отвалилась - скорее всего, из-за постоянной вибрации. Рекламные щиты уныло свисали с потолка, чуть покачиваясь в восходящих потоках теплого сырого воздуха.

Между колоннами располагались импровизированные прилавки, вокруг которыми, как обычно, кучковались продающие и покупающие москвичи. Это зрелище Власову уже изрядно приелось, но, следуя обычному принципу "осмотрись, раз пришёл", Власов заставил себя оглядеть ассортимент, и был удивлён. В отличие от "Площади Гёте", здесь в основном торговали предметами далеко не первой необходимости: некий человечек с усиками предлагал набор ручек с золотыми перьями, рядом продавались часы, сделанные "под Швейцарию", и прочее в том же духе. Правда, вездесущие бабки с консервами нашлись и здесь, но Фридрих уже понял, что в московской подземке они представляют собой неизбежное явление. Равно как и попрошайка на костылях, делающий вид, что пытается продать три полупустые газовые зажигалки.

Власов как раз подошёл к крошечному развальчику со старыми книгами, как вдруг услышал тихое:

- Лекарство нужно? Рекомендация есть?

- Я от Вени, - так же тихо сказал Власов.

- Не оглядывайся, - предупредил всё тот же голос, - или ничего не будет. Потусуйся здесь, пропусти два трайна... два поезда. Потом топай к средней линии, где ремонт. Пройдёшь под досками, там будет дорожка. Иди по ней, потом спустишься, под лестницей дверь. Туда.

Фридрих честно пропустил два поезда, рассматривая старые книжки, которыми торговал чистенький опрятный фольк. Книжки были по большей части замызганные, с вываливающимися страницами - но среди мусора попадались прелюбопытные экземпляры. Власова заинтересовала было перевязанная бечёвкой пачка пропагандистских брошюр военного времени, но времени копаться в бумажном хламе уже не осталось.

Не особенно скрываясь, Фридрих пробрался сквозь строй ожидающих поезда и подошёл к лесам. Секция барьера, отделяющий пути от платформы, там была снята. В проходе была видна узенькая, в две доски, дорожка, провешенная по боковой стороне тоннеля. Выглядела она непрезентабельно и к тому же была заляпана белилами. Тем не менее, выбиать не приходилось. Пригибаясь - над головой тоже были доски - Власов ступил на этот хлипкий путь, стараясь не наступать на белые пятна, чтобы не запачкать ботинки.

Было темно: всё освещение создавали тусклые лампочки по ту сторону тоннеля. Один раз он напоролся головой на торчащий из верхней доски гвоздь. Царапина тут же набухла кровью. Власов потянулся было за своим пакетиком с салфетками, но в этот момент в тоннеле загрохотал поезд. Шум приближающегося состава казался куда сильнее, чем на платформе. Доски затряслись, так что Власов невольно схватился за какую-то торчащую из стены штангу. Через мгновение ему в лицо ударил сжатый воздух, а вагоны замелькали в полуметре от его левого плеча.