Итсевоп 1/2

Все, что происходило в моей обыденной жизни, теряло краски, навевало томностью и пустотой. Усталость накатывалась все чаще. Чтобы пойти на прогулку, мне нужно было придумать цель выхода из дому. Стал набирать вес, чувствовать себя некомфортно даже наедине с собой, пропал интерес к искусству, я начал избегать контактов взгляда с прохожими. Тело изнутри наполнялось ватностью, отупляя возможность ощущать прикосновения, дуновения ветерка. Было прочитано множество статей о состоянии «выгорания» и прочих недугов, некоторые из которых решались курсом витаминных комплексов или посещением специалистов с соответствующим образованием. Я трепетно следил за показателями своего здоровья, но что-то явно выходило из-под моего контроля.

Страннее всего было ловить себя за занятиями, отличающимися банальностью для детей, но считающимися не нормой среди «взрослого» общества. Тревога подступила, когда я сидел в закусочной, поедая свекольный суп, но в большей степени перемешивая его столовой ложкой, создавая «морские волны» и кроша мягкий серый хлеб с включением различных зерен, создавая островок на тарелке, с увлечением погружался в это ребячество. Суп остыл донельзя, когда я решил его снова попробовать. Предостерегая предпосылки надвигающейся на меня хвори (на самом деле я знал, что схожу с ума), за пару дней сняв все свои сбережения и забронировав сразу два билета: на дату вылета и дату возвращения, забросав в рюкзак пару вещей, я сорвался в путешествие, надеясь освежить чувство жизни.

Chapter 2

Остаться в добровольном одиночестве посреди неизвестной чащи леса, в окружении многочисленных опознавательных (пристрегающих) табличек яркого цвета и заржавевшими рамками, кричащими «осторожно, дикие животные». И все это не имело бы какого-либо смысла, если бы я не был уверен в невозможности спастись от возможной встречи с ними – дикими животными. Каждая встречающаяся мне на пути, по оттоптанной тропе лесничих и охотников, а я бы некоем разе не решился в первые дни своего путешествия по новым для меня еще неизвестным пространствам, пускаться в прогулки по непротоптанным лесам; пугала и заставляла нервничать в десятые разы больше нужного. На самом деле, страх – естественная базовая эмоция человека, основанная на инстинкте самосохранения, и имеет защитный характер, однако сейчас для меня, это самая иррациональная вошь, пытающаяся утопить меня без воды. Чуть послеобеденный, заморощенный, ране осенний лес оглушал томной тишиной и систематическими звуками падающих с ветвей каштанов, желудей, листьев, иголок лиственниц, каплями, скопившимися на бороздках запрокинутых к верху листьев. А еще птицы и ящерицы, тоже шумели своим неожиданным появлением вблизи меня. Горные ручьи, прыгающие по камням, булыжникам, поваленным деревьям, вводя в заблуждение, начинали шуметь немного дальше, от места настоящего их существования, так что, когда я услышал звук водопада, то по-детски возрадовался, ведь путь я свой начал именно от водопада. Разочарования, кстати, еще сильнее отупляют трезвость разума. Побежал до четкого звука и вот уже стоял возле края одно из многочисленных водопадов долины. Мое тело горело, со лба хлынул огненный, липкий пот, заливающий глаза мутной пеленой, губы высохли, что даже шершавым языком невозможно было вернуть их в чувство. Воды было на четыре глотка, но набрать из кристального источника прямо под моими ногами, я не мог по одной лишь причине – страх. Огромная ворона сидела на переступе через ручей и смотрела, тихо и неподвижно лишь на меня, а потом резко, я услышал только взмах ее крыльев. Теперь у меня отупились все органы чувств способные мне помочь. Я будто бы оглох от страха и ослеп от пота. Одежда стала облеплять и давить на меня. А тропа, по которой я шел, исчезла как впереди, так и сзади моего пути. Наконец, оно победило меня.

Через две или меньше минут, хотя время в такой ситуации не существует по ненадобности, обоняние медленно вернулось, сначала легкими нотками сырого осеннего леса, добавляя все больше оттенков ароматов грибов, мха, а после и дурманящим, тяжелым и нагнетающим запахом мокрой медвежьей шкуры, который чем-то похож на запах собачьей свалявшейся в экскрементах шерсти, но в разы удушливее. Тогда сало, стекавшее с меня, уже капало с пальцев рук, а сердце перестало слышно биться. Мне предстояло подняться к началу водопада, обогнуть его и снова спуститься за поворотом холма. Вся тропа, по которой я намеревался прогуляться перед ужином, представлялась мне вредной бугристой гусеницей, без единого ровного промежутка, только подъемы и спуски.