Итоги современного знания

Такимъ образомъ, передъ нами снова являются вс его воззрнія, и въ этой книг найдется не мало любопытнаго для того, кто желаетъ уяснить себ ходъ и складъ этихъ воззрній. Но мы не объ этомъ хотимъ говорить. Естественно, что, издавая книгу, написанную боле сорока лтъ назадъ, Ренанъ долженъ былъ задать себ вопросъ: насколько сбылись его предсказанія? Какъ и въ чемъ наука оправдала надежды, которыя онъ на нее возлагалъ? Въ предисловіи онъ старается отвтить на эти вопросы. Сперва онъ ршительно заявляетъ, что его вроисповданіе осталось неизмннымъ. «Моя религія», говоритъ онъ, «все та же — прогрессъ разума, т. е. науки» [3]. И такъ, наука признается имъ какъ-бы единственнымъ и полнымъ воплощеніемъ человческаго разума. Потомъ, онъ указываетъ на нкоторыя частныя поправки, которыя онъ долженъ былъ сдлать въ своихъ первоначальныхъ мнніяхъ. Наконецъ, онъ начинаетъ разбирать успхи наукъ за это долгое время и доказываетъ, что онъ не обманулся въ своемъ юношескомъ поклоненіи, что его чаянія подтверждены научнымъ движеніемъ, съ тхъ поръ совершившимся.

«Когда я пытаюсь свести балансъ всего, что оказалось химерой въ мечтаніяхъ, наполнявшихъ меня полвка назадъ, и всего, что осуществилось, признаюсь, я испытываю довольно живое чувство нравственной радости. Въ итог я былъ правъ. Прогрессъ, за исключеніемъ немногихъ разочарованій, совершился по тмъ самымъ линіямъ, которыя я тогда себ воображалъ» (стр. XII).

Попробуемъ же, слдуя за Ренаномъ, обозрть научные успхи за послднее пятидесятилтіе и посмотримъ, чему онъ такъ радовался.

V Науки естественныя

Ренанъ говоритъ сперва о наукахъ естественныхъ. потомъ о наукахъ историческихъ и вспомогательныхъ имъ наукахъ филологическихъ и, наконецъ, о наукахъ политическихъ и соціальныхъ.

Науки естественныя стоятъ впереди, конечно, потому, что въ наше время он играютъ роль «первой философіи», составляютъ какъ-бы ученіе объ основахъ всего существующаго. Ренанъ съ удовольствіемъ замчаетъ, что онъ, въ сущности, всегда былъ эволюціонистомъ въ своей области, въ пониманіи «произведеній человчества, языковъ, письменъ, литературъ, законодательствъ, соціальныхъ формъ». Поэтому, водвореніе эволюціонизма въ ученіи о произведеніяхъ природы, начавшееся съ Дарвина, только подтвердило предчувствія Ренана, было только распространеніемъ его воззрній. «Я имлъ врный взглядъ на то, что я называлъ происхожденіемъ жизни (les origines de la vie). (Такъ формулируетъ онъ уже свои самыя начальныя научныя убжденія). Я хорошо видлъ, что и въ человчеств и въ природ все длается, что творенію нтъ мста въ ряду слдствій и причинъ». Естественныя науки съ тхъ поръ совершенно утвердили и окончательно развили это пониманіе міра. «Предметъ нашего познанія», говоритъ Ренанъ въ вид заключенія, «есть нкоторое громадное развитіе, котораго первыя, едва, уловимыя звенья даются намъ космологическими науками, а послдніе предлы представляетъ собственно такъ называемая исторія» (стр. XIII).

Если таковъ итогъ успховъ естествознанія, то, какъ мы видимъ, онъ весь содержится въ томъ, что идея «развитія» замняла собою идею «творенія». Въ чемъ состоитъ противоположность этихъ двухъ идей, и точно ли он противоположны, если брать ихъ въ ихъ широкомъ смысл, объ этомъ не разсуждаетъ Ренанъ. Въ исторіи и въ природ, по его выраженію, все длается. Это очень неопредленно; едва-ли бы онъ согласился сказать, напримръ, что все длается само собою, или что ни въ природ, ни въ исторіи не возникаетъ ничего новаго. Намъ очень мало сказано, если сказано только, что происходитъ «нкоторое громадное развитіе». Развитіе по самому своему существу должно имть и направленіе и цлъ. Почему намъ не скажутъ, нашло-ли ихъ естествознаніе? По крайней мр, искало-ли оно ихъ и ищетъ-ли теперь?

Ренанъ нисколько не останавливается на подобныхъ разсужденіяхъ. Но, вмсто того, онъ, вслдъ за приведенными словами, длаетъ замчаніе, изъ котораго все-таки видно, въ какую сторону клонятся его мысли. Именно, онъ замчаетъ, что успхи естествознанія принуждаютъ его сдлать нкоторую поправку въ мнніяхъ, выраженныхъ въ его юношеской книг.

«Подобно Гегелю», говоритъ онъ, «я ошибался въ томъ, что слишкомъ утвердительно приписывалъ человчеству нейтральную роль въ мірозданіи. Между тмъ, возможно, что все человческое развитіе иметъ столь же мало значенія (n'ait pas plus de cons'equence), какъ плсень или лишаи, которыми покрывается всякая влажная поверхность».

Вотъ какое воззрніе составляетъ новое пріобртеніе Ренана! Вотъ къ чему онъ приведенъ своими изысканіями и наблюденіями надъ развитіемъ «языковъ, письменъ, литературъ, законодательствъ, соціальныхъ формъ», и съ чему гораздо ясне пришли будто-бы космологическія науки!