Итоги № 9 (2014)

«Пять вечеров» — пьеса, пожалуй, самая популярная в наследии драматурга, и обращаются к ней чаще других. Для зрителей старшего поколения непревзойденным был и остается спектакль БДТ 1959 года с Зинаидой Шарко и Ефимом Копеляном. Он стал символом оттепели, «тихим гимном печали и надежды». По-володински застенчивым. На сцене впервые появился человек «оттуда», об этом прямо не говорилось, только в ремарке, но товстоноговские артисты играли так, что все в зале захлебывались свежим воздухом. Позже культовым стал фильм Никиты Михалкова с Людмилой Гурченко и Станиславом Любшиным, исключивший сию подробность из биографии Ильина. Получилась захватывающая голливудская мелодрама, очень любимая публикой, не подозревающей, где шлялся 17 лет мужик, ушедший на фронт, которого Тамара все годы ждала.

Режиссер Андрей Прикотенко, поставивший «Пять вечеров» в «Ленкоме», намек автора, сделанный полушепотом, вместе с художниками Ольгой Шаишмелашвили и Петром Окуневым превращает в центральную метафору — визуализирует. В дверном проеме обшарпанной кирпичной стены молча стоят три зэка в ватниках с номерами, воет ветер, метет снег. Тема продолжится, когда мы попадем в коммуналку, где живет с племянником героиня. Их железные койки, словно нары, высятся одна над другой. Мол, вся Россия — ГУЛАГ и живут все в бараках. Теперь-то чего шептать, можно и громко сказать. Правда, такую декорацию трудно «обживать», играя в добросовестно бытовой манере, и актеры нелепо таскают то стол, то раскладушку. В последней картине мебель уносят рабочие сцены, одетые теми самыми зэками. Почему они не делали этого весь спектакль? Назойливо, конечно, но хотя бы логично. Логика вообще не самое сильное место режиссера. Ну, допустим, заводская работница знает стихи Ахматовой, но племянник Славка, утверждающий, что в его институте учится рыжий поэт Иосиф Бродский, который, как известно, даже школу не окончил, мог бы и помолчать. И совсем уж необъяснимо, почему в финале у раздевшегося до пояса героя на грузном теле обнаруживается татуировка — портрет Сталина. Ведь Ильин — политический, сел после фронта по доносу. Правда, в этот момент задним числом вдруг понимаешь, что в герое Андрея Соколова отчего-то сквозили грубоватые черты урки, но спектакль уже закончился, и ты остаешься со своим недоумением.

Зато логика Тамары — Олеси Железняк выстроена безупречно, и местами пронзительно трогательны ее усилия скрыть женскую суть. Роль из мелочей соткана, из читаемых внутренних монологов. И как и в Тимофееве Александра Сирина, в ней есть та глубинная деликатность, которую Володин, быть может, и ценил превыше всего. В этом очень неровном спектакле в иные минуты все же счастливо ощущаешь, какая же хорошая пьеса! Ну невозможно загубить совсем.

Потому что мы пилоты / Искусство и культура / Художественный дневник / Опера

Потому что мы пилоты

/ Искусство и культура/ Художественный дневник/ Опера

Премьера www.nibelungopera.ru в «Геликон-опере»

 

«Геликон» не из пугливых, вот он и взялся за Вагнера, хотя его справедливо боятся и более благополучные театры. И не важно, что новоарбатский зал предназначен для производственных собраний, акустики никакой, а два оркестранта просто вмурованы в стену. Главное — у театра созрело желание сделать что-то такое, о чем все заговорят. И о «Геликоне» вспомнят не как о страдальце, что никак не может въехать в собственное здание на Никитской, а как о театре, готовом даже к Вагнеру. Кто-то скажет, что поступок подростково-хулиганский, а по мне — очень взрослый. Только взрослый может делать свое дело вопреки любым обстоятельствам.

Подход к www.nibelungopera.ru даже отдавал отчаянием. Каково — переслушать наново все 13 опер классика и нарезать из них одну, тотальную, чтоб и «Смерть Изольды», и «Полет валькирий», и заслушаться «Тангейзером». Подход на беглый взгляд постмодернистский, потому и названо www, но на премьере становится очевидным не сегодня замеченный парадокс: Вагнер всю жизнь словно писал одну и ту же оперу, все тринадцать раз. Да и герои в них часто бывали друг другу не чужие, почти все, в конце концов, обживали небеса и леса суровых германских мифов. Режиссер-постановщик Дмитрий Бертман сравнил героев в вагнеровском мире и, поняв, что скорее простые смертные вели себя как боги, чем боги как жители земли, поместил всех без исключения на небеса: в салон самолета. К зрителю обращен с десяток рядов настоящих самолетных кресел (б/у, отлетавших 10 миллионов километров), узкий проход, иллюминаторы, все как надо. А режиссер чистосердечно признался в программке, что официальный партнер спектакля — известная авиакомпания.