Итоги № 51 (2011)

Впрочем, это была лишь финальная точка в геополитической трагедии «гибель державы»: началось все гораздо раньше. Аскар Акаев, в ту пору президент Киргизии, был не только свидетелем и участником этих событий. Волею судеб он часто оказывался между двух огней — Ельциным и Горбачевым. И уверен: редчайший шанс трансформировать и сохранить Союз был упущен.

— Аскар Акаевич, сегодня многие говорят, что развал Советского Союза был неизбежен. Вы это мнение разделяете?

— Сейчас придумывают много мифов. Я одно хотел бы сказать: до последнего момента, до подписания Беловежских соглашений, Союзный договор в форме ССГ — Союз Суверенных Государств — готовы были подписать все лидеры среднеазиатских республик! Обстановка была такой, что все держались за Союз. Не было тогда ни нефтедолларов, ни газодолларов, и перспективы были туманны, а помощь могла прийти только из Москвы, из России. Подготовленный в Ново-Огареве Союзный договор устраивал всех. Союз сохранялся уже не как унитарное государство, а на конфедеративной основе. Был найден компромиссный вариант распределения полномочий между центром и республиками. Они получали полную кадровую и экономическую самостоятельность. И Михаил Сергеевич эти полномочия с удовольствием отдавал. А за центром оставались общая оборона, внешняя политика, военно-промышленный комплекс и научно-технический прогресс.

Я считаю, что был упущен редчайший шанс трансформировать и сохранить Союз. И в июле 1991 года, я ответственно заявляю, все, включая Леонида Макаровича Кравчука, были готовы такой договор подписать. Августовский путч сорвал это подписание. И когда говорят, что Горбачев знал о ГКЧП, что он сам в этом участвовал, я это отметаю. Потому что он прекрасно понимал, что это уникальный шанс ему самому как политику остаться в роли центральной власти и сохранить Союз. Подписание Союзного договора 20 августа для него было важнее, чем для кого бы то ни было!

После ГКЧП он этот шанс потерял. Его авторитет и так падал, а после путча упал вовсе. Авторитет же Ельцина, наоборот, взлетел. Он стал героем. Правильно Клинтон говорил: «Когда я думаю о новой демократической России, я всегда представляю август 91-го года: президент Ельцин на танке». Борис Николаевич мог диктовать условия. Леонид Макарович Кравчук и другие тоже почувствовали, что пора побороться за незалежность. Но они требовали уже полного государственного суверенитета. Вырисовывался союз, в котором не было конфедеративной основы. Михаил Сергеевич боролся, чтобы оставить себе хотя бы номинальное место в этой новой конфигурации. Не получилось... Я к нему питал и питаю уважение, хотя и с Ельциным очень близко дружил, поддерживал его.

...Первый зарубежный визит Бориса Николаевича после инаугурации состоялся, кстати, в Киргизию. 20—21 июля 1991 года, за месяц до путча. Другие даже обижались: мол, как же так, обычно Москва первый визит совершала в Киев или Ташкент, Алма-Ату, а тут вдруг такое захолустье, Фрунзе. Ельцин им отвечал: «В трудные годы кто за меня в Верховном Совете мог слово замолвить? Только Аскар Акаевич».

Я действительно был членом Верховного Совета, когда Ельцина не хотели утверждать председателем комитета по строительству. Я дружил с Рыжовым Юрием Алексеевичем, а он был в руководстве межрегиональной депутатской группы. Они — Сахаров, Рыжов — поддерживали Ельцина. Я тоже поддержал. А потом мы с Чингизом Айтматовым голосовали за отмену шестой статьи вместе с «межрегионалами». Отмена руководящей роли партии — это была основная задача для демократов на первом этапе.

Ну а когда Борис Николаевич ушел в отставку, он чаще всего приезжал отдыхать к нам в Киргизию. Чувствовал мое искреннее к нему отношение. У Ельцина было потрясающе сильное чутье. Перехитрить или слукавить было невозможно. Он шестым чувством улавливал, от души человек говорит или для проформы. Я всегда его воспринимал как умного старшего друга, как аксакала, как у нас говорят. И когда в 2005 году я вынужден был перебраться в Россию, Ельцин проявил огромную заботу и обо мне, и о моей семье. Я очень ему благодарен.

— Не ревновал вас Ельцин к Горбачеву?

— Кстати, последний визит Горбачева в качестве президента СССР тоже был в Киргизию. В ноябре 1991 года. Видно было, что он чувствовал себя уже «хромой уткой». И по-моему, был благодарен, что я не поддержал ГКЧП.