Итоги № 48 (2013)

Звучит замечательно, но до того момента, пока мы не услышим экономической конкретики. За счет чего будет жить район? Каких налоговых поступлений ждет город от этой территории? Ответов нет. Главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов говорит о «Серпе и Молоте» так: «Функциональное планирование — важная составляющая того, как промышленный анклав превратить в открытую и проницаемую городскую территорию. Это вопрос баланса жилья и рабочих мест, баланса частных и публичных пространств. Фокус должен быть направлен на создание полицентричного района».

Что скрывается за этим? Еще один элитный «полюс недоступности» с шикарными лофтами, сногсшибательными видами и въездными шлагбаумами? Скучный офисный центр, вымирающий после шести вечера? Разухабистая реплика «Винзавода» или «Флакона»? Или нечто такое, чего Москва еще не знала? Городские власти сами пока плохо понимают, что хотят получить. Вернее, знают, но стесняются сказать…

Проблема в том, что прежние попытки рекультивации промзон заканчивались реализацией пресловутых трех сценариев. Либо арт-кластер — эдакое гетто для креативного класса, либо «элитка», либо деловой центр. Сочетания частных и публичных пространств, то есть того, что именуется «многофункциональной средой», на землях бывших промзон, увы, не встречается. Что появилось в Москве на месте промышленных территорий? В 2008 году на месте фабрики «Красная роза» возникло место, где охотно тусовались художники и архитекторы. Потом их выселили, а в отстроенных заново корпусах обосновался деловой центр. В экономическом смысле создавать в старых цехах арт-кластеры — это все равно что стричь свинью: визгу много, шерсти мало. То ли дело жилые и офисные кварталы, особенно после того, как в Москве запретили точечную застройку. Деловые центры уже появились на месте бывшего Фурнитурного завода на Кожевнической улице, на территории завода «Мосавтотех» на Новорязанской, строится бизнес-центр на месте завода «Изолятор» на Ленинградском проспекте. Офисный комплекс высится на месте Завода точных измерительных приборов на Краснопролетарской улице. Вот, собственно, и все. О многофункциональности как таковой речи не идет. Правда, есть несколько знаковых площадок, судьба которых пока неясна. Так, промзону завода «Кристалл» предлагается застроить элитными двух-трехэтажными особняками и «доступными» высотками, частично сохранив склады и цеха, приспособленные под галереи, кафе и гостиницы. Слово «многофункциональность» было произнесено и по поводу бывшей промзоны на Бережковской набережной. Да и будущее таких крупных площадок, как территории фабрики «Красный Октябрь» и Завода имени Лихачева, сейчас активно обсуждается именно в плане многофункционального использования.

Проблема не в креативе. Любой риелтор знает, что многофункциональные пространства трудно продать. Мало декларировать идею многофункционального комплекса и даже построить его. Важно затащить на эту территорию покупателей жилья и арендаторов офисов. Объяснять прелести обитания в таких современных «коммуналках» у нас не научились. И причина тут в одном — в Москве катастрофически не хватает среднего класса, который и должен обживать такие пространства. У нас умеют продать либо элитный лофт, либо «двушку» в Марьине. Убедить москвича в том, что жить в квартале, где этажом ниже шумит офис, этажом выше малюет художник, а в доме напротив гремит ночной клуб, — это высший пилотаж. Поэтому прогноз таков: вдоволь наслушавшись про полицентричность и многофункциональность, мы рано или поздно получим в центре Москвы привычный, добротный и вполне ликвидный продукт. Так сказать, серп по цене молота…

Ум за разум / Общество и наука / Наука

Ум за разум

/ Общество и наука/ Наука

Российские ученые поняли, как победить болезнь Альцгеймера

 

«Внучек, как фамилия того немца, по поводу которого я схожу с ума?» — «Альцгеймер, бабуля!» Этот бородатый анекдот уже никого не смешит. Ибо болезнь Альцгеймера превратилась в киллера XXI века, не щадящего ни президентов, ни премьер-министров, ни домохозяек. При этом ученые лишь приблизительно понимают причины развития недуга. Начинается болезнь незаметно, с кратковременных расстройств памяти, и заканчивается полной утратой этой функции. Сейчас недуг бьет в основном по пожилым людям, но с каждым годом болезнь молодеет. Сегодня на планете от нее страдают 35,6 миллиона человек, к 2050 году, по прогнозам Всемирной организации здравоохранения, если не предпринять ничего кардинального, число больных в мире достигнет 115 миллионов. Российские ученые, похоже, приблизились к пониманию того, как остановить распространение болезни Альцгеймера.

Куда уходит память