Итоги № 44 (2012)

Ничего плохого в этом законе нет, в отличие от многих других, которые сегодня штампует наша Дума. В большинстве западных стран работодатель уже давно не может, не нарушая закон, отсечь от соискания должности какую-то возрастную группу, выбирая из всех кандидатов только молодых да ранних. Или, наоборот, пожилых. Соответствующая позиция законодателя правильная. Другое дело, что закон не может быть настолько эффективен, чтобы исключить практику возрастных ограничений де-факто. Ведь часто бывает так: указывай не указывай эти ограничения, но профессия все равно от возрастного ценза зависит. Есть ситуации, в которых соблюдение правил возрастной толерантности будет заведомо формальным. Конечно, мы можем рассматривать кандидатуры балерин вплоть до общего пенсионного возраста, но всем понятно, что век их короток и возрастной барьер здесь вполне уместен. И наоборот — существуют производства, на которых просто нечего делать людям без определенного опыта работы и квалификации, которые появляются только с годами. Можно что-то придумывать и выкручиваться на этапе рассмотрения кандидатов на вакансию. Но в конце концов работодатель все равно не возьмет на это место человека моложе определенных лет.

Третий случай — это практика, которую часто применяют западные работодатели. Там определенный раздел законодательства предусматривает обязательный прием на работу молодежи. В этой ситуации идея возрастного ограничения вполне понятна. Она обеспечивает приток новых кадров и необходимую преемственность.

Закон против возрастной дискриминации — вполне целесообразный и человечный по замыслу, хотя и трудновыполнимый по сути. Этим он резко отличается от другого закона о возрастных ограничениях, который, наоборот, несложно выполнить, но пользы от него нет никакой. Я имею в виду закон о возрастных ограничениях на теле-, радио-, книжную и прочую продукцию. Он уже привел к тому, что мы маркируем телепередачи, предупреждая аудиторию о том, что нельзя смотреть до двенадцати лет, а что — до восемнадцати. Книжки и те теперь промаркированы. Одна из книг издательства «Розовый жираф» изъята из фондов одной крупной детской и юношеской библиотеки, потому что нарушает законодательство. Хотя на ее обложке с самого начала было указано, что предназначается она для юношей от шестнадцати до восемнадцати. Это опасные прецеденты, создаваемые на пустом месте. Закон о запрете на действие возрастного ценза при приеме на работу по сравнению с такой практикой кажется вполне разумным.

Еще один из так называемых возрастных законопроектов касается госслужбы. Он отменяет правило, согласно которому на государственной службе можно оставаться до шестидесяти лет, а дальше только в виде исключения и по специальному распоряжению. Понятно, что отмена этого ограничения позволяет пожилому лидеру легко собрать на ключевых должностях свое окружение. Но инициатива имеет явные минусы: кадры будут еще хуже обновляться. Как тогда обеспечить кадровую ротацию? На первых порах может помочь решение, по которому чиновники не имеют права держать счета и недвижимость за границей. Это даст эффект: огромное количество чиновников добровольно покинет госслужбу. Появится возможность обеспечить вертикальную мобильность молодых, но ненадолго. На Западе с проблемой несменяемости в аппарате справляются гораздо проще. В некоторых странах по достижении 57—60 лет, каким бы ты ни был профессионалом, ты обязан будешь покинуть свое насиженное место и найти другое.

Конечно, при обычном приеме на работу нельзя ставить возрастной барьер. Но если мы принимаем закон против возрастной дискриминации, надо подумать, как учесть особенности российской пенсионной системы, которая резко отличается от западных вариантов. Пенсионный возраст в России — это полный бред: 55 лет для женщин и 60 для мужчин были понятны, когда на пенсию уходили люди, прошедшие через Вторую мировую войну и голод, физически изношенные. Но сегодня условия жизни совсем другие, и женщина в пятьдесят пять приближается к расцвету своей карьеры. Как раз в этот момент она должна отправляться на пенсию? Повторюсь, закон против возрастной дискриминации сам по себе целесообразен, но может иметь разные последствия. Когда камень падает в воду, от него идут круги. Но наши законодатели об этом размышлять не привыкли. Они думают только о первом броске. Такова практическая сторона вопроса.

Что же касается чисто моральной, тут мы еще больше отличаемся от западных соседей. Для политкорректной Европы запрет на использование в объявлениях возрастных ограничений вполне естественен. Нельзя обижать людей... Но в России проблема выглядит по-другому. Ведь у нас и слово «даун» до сих пор не возбраняется использовать и как бранное выражение, и как бы подшучивая над отстающим в развитии человеком. Это никого особенно не возмущает и не влечет за собой ответственность. То же и с возрастной дискриминацией: в реальности у нас она существует, только соответствующего понятия в законах нет.