Итоги № 37 (2013)

— Но ведь реальные штурмовики (СА) были полуофициальной фашистской структурой.

— Совершенно верно, и у меня в романе штурмовики состоят в полуофициальной организации. Все-таки место действия — правовое государство. Европа, а не Россия. Там госструктуры не должны терроризировать население.

— Вы не раз признавались в том, что вы западник. И при этом пишете про авторитарную Европу?

— Не переживайте, с Россией в «Будущем» дела обстоят еще более мрачно. Ведь роман о том, как люди при помощи генной инженерии обретают бессмертие и вечную юность и как они всем этим распоряжаются.

— И как же?

— В разных странах по-разному. В Европе бессмертие включается в базовый соцпакет, и каждый рожденный имеет право жить вечно. Однако это вызывает перенаселение, и отныне за каждого зачатого ребенка один из родителей должен расстаться со своей собственной вечной молодостью и жизнью; отсюда и штурмовики, и аборты. Зато в России бессмертие узурпируется политической элитой, и правители страны не меняются в течение веков, а вот народу вечную жизнь так и не доверяют. Не удивлюсь, если у доброжелателей с мандатами или в погонах возникнут вопросы. В «Будущем» всего хватает: и разжигания, и пропаганды, и клеветнической сатиры.

— Стоит ли овчинка выделки?

— Книга должна быть не хлебным мякишем, а блесной с рыболовным крючком. Ты ее глотаешь, а она в тебя вцепляется и сидит, и попробуй достань.

— А разве политической темой в литературе читатель не объелся?

— Извините, только что Шаламова перечитывал, слово «этап» определенные ассоциации вызывает. И именно в нашей стране. Знаете, у меня есть книга «Рассказы о Родине». Сборник новелл. Сюжеты такие: Москва-Сити — фабрика по разбору гастарбайтеров на органы под крышей спецслужб, нефть и газ госмонополии качают из преисподней по прямому контракту о партнерстве, одинокой женщине по имени Катя Родина является во снах Президент и любит ее до изнеможения, а потом у Кати случается непорочное зачатие, ГАС «Выборы» — просто табличка в Excel, куда какие циферки хочешь, такие и забивай… Все это опубликовано три года назад, за два года до зимних протестов; но темы — те же самые, что и на Сахарова, что и на Болотной. Темы несостоявшейся русской бархатной революции.

— Считаете, что она могла состояться?

— В какой-то момент казалось, что все возможно. Было головокружение: сто тысяч человек выходят на улицы после двух десятилетий молчания. Но, если вдуматься, шансов не было: ни один клан, ни одна группа финансовой или политической элиты не заинтересованы в смене власти. Никто этих горожан не поддержал бы. Олигархи, силовики, политики — все пригрелись, сидят, как тараканы за печкой. Их все устраивает. А без поддержки хотя бы части элиты революции не сделать.

— Значит, вожди оппозиции узурпировали протест так же, как власть — молчаливую поддержку?

— Во-первых, у той революции не было вождей. Люди были сами по себе, ораторы — сами по себе. Во-вторых, эти ораторы отнеслись к революционному моменту как к попаданию в передачу «Минута славы». Но они, мне кажется, и не верили особо, что что-то серьезное может выйти. Поэтому просто раздавали интервью и чувствовали себя прекрасно. Ко всему прочему, Сурков выстроил за десять лет такую сложную систему кривых зеркал, что уже никому не веришь. А вообще немного недостает лидерам оппозиции харизмы. Ходорковский не Мандела, и Навальный не Мандела. Хотя у Навального шанс стать Манделой еще есть.

— Поэтому в обществе царит апатия?

— Царила. Среднему классу спокойно было в мыльных пузырях потребительского комфорта: им ведь впервые за всю историю государства Российского дозволили жрать от пуза, владеть корейскими машинами и выезжать в Турцию на каникулы. Это так хорошо, что никто и не хотел обращать внимание на то, что мыльные пузыри осели на поверхности фекального озера. Но пузыри рано или поздно лопаются.

— Многие до сих пор воспринимают вас в одном ряду с писателями Эдуардом Багировым, Сергеем Минаевым и вообще считают «продуктом» издательского проекта «Литпром».