Итоги № 37 (2013)

— Мы участвовали в шекспировской комедии «Виндзорские насмешницы» и должны были тихонько чего-то тренькать в глубине зала на пределе слышимости. В грубых шерстяных шарфах, что как бы создавало атмосферу XVI века. Правда, сдача спектакля худсовету Росконцерта и Минкультуры прошла на раз. А на афишах значилось: «Ансамбль «Машина времени» — очень крупно. А дальше еле видно — «В спектакле Московского театра комедии «Виндзорские насмешницы» по пьесе У. Шекспира». Пипл ломанулся на спектакль, надеясь услышать если не «Поворот», то хотя бы «Солнечный остров». Тщетно. Наконец в городе Воскресенске после первого отделения мы кожей почувствовали, что артистов театра сейчас будут бить. Режиссер тоже это почувствовал. И слезно попросил «сыграть небольшой концерт». Второе отделение спектакля отменили, пришлось играть свои песни на дистрофическом аппарате. Пронесло. А потом нас пригласили в Росконцерт. В Росконцерте поняли: «Машину времени» надо срочно забирать под себя, коль скоро они уже артисты. Под самую Олимпиаду началась либеральная неразбериха, нам быстро сделали тарификацию, и мы поехали на гастроли.

— Ставками-то не обидели?

— Высшая ставка в вокально-инструментальном жанре, к которому мы относились, составляла 10 рублей за выход. Это были поразительные порядки. Вокальные ставки могли составлять и 14, и 16 рублей. А вот игра и пение вместе — 10. Что касается этого самого «выхода», это еще более смешно. Конферансье, выходивший нас объявлять, за 2 минуты работы отрабатывал свою разговорную ставку в 17 рублей. А потом мы пахали целый концерт.

— Это правда, что вас крутили по радио под Олимпиаду?

— Была такая станция Radio Moscow World Service, которая вещала на английском языке. Заведовал там репертуаром наш хороший приятель. Органы почему-то решили, что никто из граждан не будет это радио слушать, раз оно на английском. Там были новости и музыка. Но это радио звучало у всех таксистов, поскольку там была «Машина». Так продолжалось год. Потом нашего приятеля выгнали, но раскрутка получилась бешеная. Больше того, многие думали, что если радио на английском, значит, это нас на Би-би-си крутят или еще где-то на «голосах». Это еще больше поднимало наши акции. И в итоге вышло лучше, чем если бы нас крутанули на Би-би-си.

— А с «Мелодией» как складывались отношения? Говорят, вначале вам отказали в записи, а потом выпустили бутлег.

— Там многие к нам хорошо относились, даже сотрудники КГБ. Поэтому в надежде на то, что проскочит, нас записывали. «Приезжайте, есть четыре смены». Мы приезжали, и это было счастье. Но потом худсовет все это дело рубил. А когда случилась перестройка и они поняли, что все можно, то решили наверстать упущенное. В 87-м году, не спросив нас, слепили из этих записей диск под названием «В добрый час». Мне позвонили и сказали: «Беда! В ГУМе из-за пластинки «Машины времени» людей убивают». Я подумал: «Да будет врать-то». Пока на следующий день не увидел — не поверил. Записи были вполне кондиционные, но я бы их не так компоновал, не так бы назвал диск. Но плюсы перевесили минусы, я был страшно рад. Потому что до этого вышла только одна пластинка в Америке под названием «Охотники за удачей», которую тоже выпустили без нашего ведома.

— Кто?

— Kismet Records, такая пиратская компания, она и Высоцкого выпускала.

— Об этом сразу узнали органы?

— Почти. Приходил гэбэшник в Росконцерт, долго выяснял, как же это произошло. Я ему объяснил, что мне очень не нравится эта история, потому что нас не спросили, к тому же записи очень плохого качества (это была правда), неизвестно, где они их взяли. И деньги, наверное, не заплатят. Он говорит: «Во-во. Они-то там, наверное, миллионы заработали. Пишите!» — «Что писать?» — «Как вы возмущены». — «Куда?» — «В агентство авторских прав!» (Оно тогда называлось ВААП.) Я написал, что мы возмущены. Честно. Уж очень погано звучало. На этом все заглохло. А потом оказалось, что ВААП, используя наше заявление, подало в суд и отсудило у компании довольно много денег. А нам ни хрена не заплатили, мы об этом даже не знали.

— Никто не осудил вас за то, что вы не на стороне вольных пиратов?

— О существовании этого диска здесь не знали. Слова «пират» тогда не было вообще. Были ларьки звукозаписи, и мы туда несли наши записи сами, не прося у них никаких денег, потому что это был единственный способ добиться того, чтобы тебя услышали.

— Почему вы судились с израильскими политиками?

— Одна из местных партий использовала наш материал в целях предвыборной агитации. Меня взбесило, что я даже не знаю, что происходит, какие взгляды меня заставляют «пропагандировать».

— Все музыканты «Машины» были и остались друзьями?