Итоги № 36 (2012)

Практика работы, с которой я столкнулся, предполагала большое количество незаконных операций, мухлежа. Я хотел разобраться, почему, например, я обязан приписывать работы, которые якобы выполняли мои рабочие, для того чтобы вывести им более или менее приличную зарплату... Это привело к мысли получить экономическое образование. Поступил на заочное отделение МГУ и одновременно перешел на работу в проектный институт в Одессе, где работал и параллельно учился. В 1960 году перешел на очное отделение экономфака МГУ и переехал в Москву.

— Как давалась экономическая наука в эпоху социализма?

— В конце 50-х — начале 60-х экономфак МГУ был бастионом марксистской политэкономии. И я был ее преданным адептом. В то время бурлили дискуссии: представляем ли мы собой социалистическое товарное производство или же склоняемся к начальной идее Маркса о том, что социалистическое хозяйство не может быть товарным и только использует некоторые его формы. Спорили, можем ли иметь рыночную экономику или это будет плановое хозяйство, построенное по принципу крупной корпорации. В конце концов появилась работа Леонида Канторовича «Экономический расчет наилучшего использования ресурсов». В том числе и за нее он получил Нобелевскую премию.

Объяснять нынешним поколениям идеи, с которыми тогда выступали экономисты, ради чего они сражались, бессмысленно. Для нас это было жутко интересно, но, откровенно говоря, то были слепые поиски ответа на вопрос, пролезет ли верблюд через игольное ушко по дороге в рай. Никакого отношения к жизни это не имело.

Послевоенный рост опирался на восстановление страны после больших разрушений. В начале 50-х завод у механизма кончился. Сейчас экономистам трудно понять, насколько произвольно все было в тот период. Перекосы видны невооруженным глазом. Возьмем дефицит продуктов. Колбасу можно было купить только в больших городах и оборонных центрах, больше нигде! Бедность была ужасная. На повестке дня сентябрьского пленума 1953 года, еще до XX съезда, стоял вопрос изменения сельскохозяйственной политики: к стране подкрадывался голод. В 1954-м объявили об освоении целинных и залежных земель. Вскоре стало понятно, что проблему это не решит. Экономика оказалась на развилке. Стоит ли, условно говоря, пойти направо и возродить видоизмененный НЭП, или повернуть в другую сторону. Выбрали второе. Сталин был уверен, что в колхозах живут лучше, чем в своих хозяйствах. В конце концов это привело к тому, что в дореволюционное время Россия экспортировала 20 миллионов тонн зерна, а к концу советского периода она уже импортировала 40 миллионов тонн.

— Как вы попали в Центральное статистическое управление?

— Я получил приглашение от Бориса Сергеевича Геращенко, моего научного руководителя по кандидатской диссертации, поступать в аспирантуру. Через некоторое время другой мой учитель, с кафедры статистики, предложил перейти на пост научного руководителя НИИ ЦСУ. Я согласился и работал там с профессором Ароном Яковлевичем Боярским.

Тогда было время бури и натиска, все жили в надежде на то, что мы создадим-таки оптимальную плановую экономику. Центральный экономико-математический институт (ЦЭМИ) был создан для того, чтобы разрабатывать эту плановую модель, а НИИ ЦСУ, куда я перешел, должен был подготовить для этого статистическую базу. Моя кандидатская как раз была построена на данных обследования потоков экономической информации, в качестве базы взята Латвийская ССР.

— Работа под грифом «для служебного пользования»?

— Нет. По секрету скажу, что в СССР по большей части экономических вопросов основательных статистических исследований не проводилось. Все решения в ЦСУ принимались отчасти вслепую. Потом мне стало известно, что, когда Горбачев стал секретарем ЦК, он спрашивал Андропова о том, какую долю от ВВП в советском бюджете составляют военные расходы. Тот удивился: «Зачем тебе это? Я этого не знаю и знать не хочу». К тому же обстоятельства сложились так, что нам и не нужно было заниматься глубокими исследованиями. Во второй половине 60-х открыли Самотлорское нефтяное месторождение, в начале 70-х цена на нефть выросла в несколько раз и в страну потекла огромная выручка...

— Вот откуда нефтяная игла растет...

— Откровенно говоря, советская экономика всегда отдавала приоритет именно первичным ресурсам. Главный лозунг со сталинских пятилеток: даешь тяжелую промышленность! Что это значит? Мы добываем уголь, руду, строим металлургические заводы и выплавляем металлы. Из металлов делаем экскаваторы. С помощью экскаваторов опять добываем железную руду и уголь. Это и есть производство ради производства. Так и получилось, что на первое место встала нефтяная, угольная и тяжелая промышленность.

— И, между прочим, советские станки да и много чего еще работают по сей день.