Итоги № 3 (2012)

Один вот случай очень показательный. Меня отправили по заданию редакции на фестиваль дружбы узбекской и таджикской молодежи. А там, естественно, бесконечная пьянка и полный разврат. Я вернулся, и мне нужно было написать полосу об этом, причем в номер. Я просидел часа три у пишущей машинки, несколько раз пытался написать первые строчки, вытаскивал бумагу, бросал в корзину. Потом пошел к своему товарищу, который был на несколько лет старше, и сказал, что могу написать, как все было, а по-другому не могу. Мне было тогда двадцать лет, меня только взяли на работу, и очень не хотелось, чтобы меня выгнали из газеты. И он сказал, что вариант один: сядь и напиши, как бы ты хотел, чтобы проходил фестиваль дружбы узбекской и таджикской молодежи.

— Написали?

— Еще как. Резонанс был огромный, мне вручили какие-то почетные грамоты, включили в горком комсомола. Но после двух-трех таких материалов я все-таки ушел в секретариат. Там началась совсем другая жизнь. Там была ручная верстка, иногда я сам верстал газету, по локоть в типографской краске. Главным оружием был строкомер. Это был главный инструмент в секретариате, потому что им было очень удобно резать колбасу. После подписания номера обязательно появлялась выпивка, и колбасу всегда резали строкомером, воспользоваться ножом было бы моветоном. Мы еще писали за рабкоров и селькоров, резвились вовсю. Однажды дали рабкору такую заметку: «Группа самаркандских альпинистов покорила высочайший пик области — гору Голгофа. Там они обнаружили хорошо сохранившуюся мумию. Голова мумии была украшена компромиссами, а в руках она держала омонимы и синонимы». Рабкор радостный бежал в кабинет редактора.

У меня была хорошая характеристика: молодой, женатый, член партии. И меня пригласили ответственным секретарем в республиканскую молодежную газету «Комсомолец Узбекистана», которую мы между собой называли «Хамсомолец Узбекистана» — от слова «хам». Все мы были конформистами, циниками, нам хотелось работать в журналистике, хотелось зарабатывать. А я так вообще пользовался служебным положением по полной программе. Когда стал заместителем ответственного секретаря, учился еще на третьем курсе. И ко мне приходили мои преподаватели — кандидаты и доктора наук, — которым нужны были публикации, чтобы получить следующую ученую степень. А публиковаться больше было негде — только в областной партийной газете. Я молча доставал зачетку, получал «отлично» и ставил в газету их тексты. Но каким-то чудом мы оставались романтиками, ждали чего-то смутно-прекрасного, мечтали о другой жизни...

— Ташкент понравился?

— Главное впечатление от Ташкента в то время — землетрясения. Мы сидели на четвертом этаже и первое время выбегали на улицу. Жутковато, когда сидишь работаешь, и вдруг по стене ползет трещина. Толчки, все дребезжит, столы прыгают. А потом махнули на это рукой и хладнокровно продолжали работу.

— Вы там, впрочем, не задержались...

— Да, довольно скоро уехал в Москву. Произошло это совершенно случайно: замглавреда пригласили работать в ЦК комсомола в сектор печати, радио и телевидения. А у него были какие-то другие планы. И он рекомендовал меня. Вызывают меня в ЦК комсомола, я прохожу собеседование, про национальность папы не говорю. И оказывается, что я им подхожу. Тогда я впервые в своей жизни столкнулся с системой автоматизированной кадровой политики. Выглядело это так: было множество твердых картонных листов с дырками, заполненных данными соискателей. И вот завотделом ЦК ВЛКСМ брал спицу и протыкал толстенную пачку этих листов с дырками. Каждая дырка что-то означала — это, в сущности, была анкета. Вот он так протыкал дырку «член КПСС». И все, кто не члены КПСС, падали на пол. Второй спицей он протыкал дырку «женат». Все холостяки падали на пол. Третья дырка «до 28 лет», все, кто старше, падали на пол. И вот из этой пачки все упали на пол, кроме меня.

— Страшно было? Все-таки из Ташкента в Москву, серьезная организация.

— Страшно было, когда получил задание: написать статью за подписью первого секретаря ЦК ВЛКСМ Евгения Михайловича Тяжельникова в «Военно-исторический журнал». Тема была что-то вроде «Влияние комсомола на стратегию битвы при Курской дуге». У меня близко не было никакого понятия о предмете, кроме каких-то элементарных вещей из школьной программы. Но я все-таки написал. И статью даже очень высоко оценили. Причем Тяжельников — доктор наук, нужно было соответствовать. Надо отдать ему должное: гонорар получил я.

— Комсомол был в то время кузницей кадров для будущей постперестроечной России. Но вы и оттуда довольно быстро ушли. Что опять случилось?