Итоги № 29 (2013)

— Нет, не буду приходить. Уеду на дачу в Балтэзерс. Будет некрасиво, если я появлюсь: получится нечто вроде демонстрации… У меня сложное отношение к «Новой волне». Дело в том, что конкурс очень сильно изменился, сейчас это совсем не то, что мы имели в виду, когда создавали его в 2002 году. Этот проект исчерпал себя в его нынешнем виде. Давайте или что-то другое делать, или нас вообще смотреть не будут. Для чего мы затевали этот конкурс? Чтобы находить молодые таланты. И где они?.. Я считаю, что на «Новой волне» идет плохой отбор, в очень узких рамках, «под формат». Вряд ли прослушали способных ребят где-нибудь во Владивостоке или Омске. Кто добрался, того и выбрали. У кого за спиной не будет олигарха, тот ничего не добьется.

— Но вы же как член жюри имели право голоса?

— Я, кстати, был за то, чтобы убрать это многолюдное жюри — такое впечатление, что человек 20 сидело уже... Я, конечно, поддерживал, кого считал нужным. Но в наше время что происходит: любой талант загоняют в некий формат — такой, каким его понимают на телевидении. А их в первую очередь интересуют рейтинги, сколько зрителей смотрит передачу. Все время как магическое заклинание звучит стандартная фраза: «Не переключайте, оставайтесь с нами». И если количество зрителей вдруг уменьшилось, надо что-то срочно менять — картинку, звук и т. д. С другой стороны, я и Игоря Крутого понимаю — на него очень давят в Москве. У него есть деньги, но он не все решает…

К сожалению, сейчас «Новая волна» как конкурс мало кого интересует. Гораздо больше внимания уделяется приглашенным звездам: Джо Кокер, Том Джонс и другие мировые знаменитости — о, да!.. Нет, я, конечно, понимаю, что конкурсанты еще зеленые, незрелые, у них еще не тот уровень вокала и профессионалы их затмевают. Ведь идея конкурса состоит в том, что здесь собираются представители разных стран и они между собой соревнуются.

Но не сложилось, как хотелось… И имен новых не открыто — таких, чтобы сказали свое слово надолго. Как только речь заходит о звездах, все вспоминают сразу Пугачеву, Леонтьева... А за ними — какая-то черная дыра. Звезд такого уровня с тех пор не появилось.

— А почему?

— Я не знаю, не могу сказать. Может быть, должно какое-то время пройти. Возможно, не сложились условия, при которых появляются новые имена.

— Вы ругаете телевизионный формат, но ведь телевидение дает выход на огромную площадку. Россия и вся русскоязычная аудитория за рубежом. Как еще исполнитель может столь широко заявить о себе?..

— Конечно, это хорошая возможность, именно поэтому участники и приезжают выступать без гонорара — чтобы показать себя. Да, такова реальность: мы ничего не можем без телевидения — оно командует парадом, у него деньги, у него экран. А если у начинающего певца нет экрана — он погибнет, о нем никто не узнает… Россия нам дала огромный рынок. Ну что сейчас можно сделать в масштабах Латвии? Да, хорошо, сделали латышский фильм: и где его показывать? Рынок проката — от Даугавпилса до Лиепаи, а между ними меньше 500 километров...

Сегодня без денег невозможно расти молодому исполнителю. Что такое запись на студии? В советское время записывали бесплатно. А еще нужны костюмы, диски… Сейчас это большие деньги. Откуда они у молодого человека? Если кто-то в него вложится — то только ради своих интересов, которые надо соблюдать. На поиске молодых талантов специализируются музыкальные фирмы — увидели в ком-то талант, заключают контракт… Оборотная сторона медали: когда певец уже становится звездой, он не знает, как выпутаться из этого контракта, он должен платить бешеные деньги, чтобы вырваться. Жестокий мир… Но дело в том, что я просто не хочу во всем этом участвовать.

— Расскажите, а как ваша музыкальная карьера началась — как сами впервые сели за рояль?