Итоги № 2 (2014)

Основной же мотив, заставляющий и иностранцев, и многих россиян держаться подальше от российской юрисдикции, — незащищенные права собственника. При этом граждане боятся не только государства, которое может в один прекрасный момент предъявить им непомерные налоговые претензии, как в случае с бывшими владельцами «ЮКОСа». В России сплошь и рядом практикуются рейдерские захваты бизнеса при поддержке силовых структур. Оформление же активов на офшор позволяет хоть как-то обезопасить активы. Хотя затраты на содержание офшорных холдинговых структур оказываются порой куда выше, чем выгода, получаемая от «налоговой оптимизации». Зато спится офшорному резиденту крепче. Посмотрим, какие сны приснятся Жерару Депардье...

Мытаря вызывали? / Дело / Капитал

Мытаря вызывали?

/ Дело/ Капитал

«Налоговый троллинг — одна из любимых забав власти»

 

Любая налоговая система лицемерна. Узаконенные поборы — не столько финансовая подпорка для удовлетворения общественных потребностей, сколько простой и доступный способ потешить тщеславие избранных членов социума. Проще говоря, налоги — это ширма, маскирующая истинные, не всегда, кстати, коварные, цели политиков, бюрократов и дельцов.

Разве введение в послевоенной Америке максимальной ставки подоходного налога в 91 процент стало воплощением социальной справедливости? Или все-таки, как писал Пол Кругман, было навеяно необходимостью финансирования холодной войны? На что была заточена российская бюджетно-налоговая сфера середины 90-х? На осуществление государственных инвестиций и выполнение обязательств перед бюджетниками или на выплаты по ГКО российской и иностранной финансовой элите с непременными «отступными»? Наконец, нынешние запредельные налоговые ставки в развитых странах — это воплощение приоритетов в экономике или ублажение инвестиционных упырей?

Странноватый казус с актерствующим французским скутеристом — не более чем успешный российский политический пиар-проект, позволивший одним махом утереть нос галльскому популисту и продемонстрировать нетленность навыков привечания перебежчиков. Хвала доморощенным политтехнологам — они поступили в полном соответствии с неформальной максимой «В большой семье лицом не щелкай». Российская налоговая конструкция стала лишь фиговым листком, более широким, замечу, по сравнению с Болгарией, Черногорией или Казахстаном. Которым, впрочем, присущее современной России противостояние с Западом без надобности.

Французский кинематографический миллионер побудил к креативным поискам прочих выходящих в тираж артистических особ, пригодных к получению российского гражданства. Но ни упомянутый винодел, ни местные «сетевые хомячки» так и не удосужились поинтересоваться у собственного правительства, куда идут их налоги и откуда вдруг у благополучной, казалось бы, Пятой республики возник огромный государственный долг, равный по итогам 2011 года 86,1 процента ВВП, или 1,8 триллиона евро, а также дефицит госбюджета в 5,3 процента ВВП, или 110,8 миллиарда евро. У кого, на что и за какие коврижки стреляли займы миттераны, шираки и саркози? И кто нанес вред Франции — их лидеры под ручку с поющими супругами или несостоявшийся министр культуры Мордовии?

Хваленая западная демократия не тождественна политической чистоплотности и бюджетной прозрачности. Честность политика — черта сугубо индивидуальная, электоратом не распознаваемая. Не для того финансисты спонсируют политиков, чтобы те думали о людях, вводили «ненужные» налоги или ограничивали денежную эмиссию. Последним из «предателей» был Франклин Рузвельт, но, как показала последующая практика, соответствующие выводы были сделаны.

Вечный налоговый парадокс «Государству всегда мало — обществу всегда много» актуализируется в зависимости от вектора общественных настроений. Грабли тем не менее остаются теми же — игнорирование принципа кнута и пряника.

Даже у нас, где около половины доходной части бюджета формируют налоги и сборы, поступающие от немногим более 600 крупнейших корпораций (при зарегистрированных на начало 2012 года 4,9 миллиона предприятий), изменения налоговой системы происходят под девизом «Пленных не брать». Налоговый троллинг — одна из любимых забав власти.

Массовый исход производственных активов в разномастные офшорные юрисдикции говорит не об изъянах российской налоговой конструкции, а о государственной анорексии защиты прав собственности. Судебная система и вовсе работает по верифицированным рынком расценкам.

С другой стороны, умилительно трогательны налоговые стоны российских коммерсантов, под эту жалобную сурдинку расширяющие границы, по выражению Игоря Шувалова, «параллельного финансового оборота». В переводе на общедоступный — обналички, объемы которой еще во второй половине нулевых достигали 2 триллионов рублей в год.

Что-что? Мы от «конвертов» отказались? Налоговой оптимизацией больше не занимаемся? Подношения мытарям отныне не практикуем? Ну-ну.