Истукан

Выжившие хотели в бытовой суете отвлечься от несчастий. Самоедов и Альварес только успевали распределять задания. Им удалось нарастить пальмовый навес над общим хранением в лагере, расширить тропу к скальному выступу, расчистить сам выступ от нависавших над ним кустов и, чему особенно радовался Михаил Аркадьевич, вдвое увеличить сигнальное костровище – когда оно полыхнёт, огонь взовьётся метров на шесть.

Желающих участвовать во второй экспедиции оказалось мало. В её успех никто не верил, а вновь блуждать по мангровому лесу не согласился бы даже исполнительный Габриэль. В итоге Самоедов отрядил в путь Багвиса и Маурисио, а Тёрнер – преданного ему Мактангола и свою филиппинскую жену Диану. Участие Риты не обсуждалось, все понимали, что ни мать, ни отец не удержат её в бухте Спасения. Состав экспедиции ограничился бы пятью участниками, но к ней присоединился Лоран. Француза соблазнила возможность сопровождать Диану – вдали от американца и в тягостной обстановке, где филиппинке «потребуется его мужская поддержка». К Лорану присоединилась Клэр, а вслед за ней на разведку вызвался идти и Дима.

К организации второй экспедиции Самоедов подошёл более основательно. Вчера весь улов скормил её будущим участникам. Старик Баньяга заготовил им впрок дюжину вяленых рыбёшек. Филиппинцы намесили кашицу из кокосовой мякоти и внутренностей морских ежей – залили её во фляги из кокосовых скорлупок. Кроме того, второй экспедиции Михаил Аркадьевич выдал две дюжины пакетиков кофе «Грейт тейст» и доверил им единственную кружку. Путники рассчитывали отправиться сегодня утром, однако на рассвете выяснилось, что Адриан забыл с вечера наполнить гермомешок пресной водой. Выход отложили почти на час, и Дима с французами уединились у могилы капитана Алистера. Там и задремали, пока их не разбудил Самоедов.

– Любопытно, – глядя на курган, промолвил Михаил Аркадьевич. – Можно сказать, нам повезло.

– О чём вы?

– Мы наблюдаем за тем, как тысячи лет назад в дикости зародилось земледелие.

– Не понимаю.

– Могила. Помнишь, в неё положили кокос? Древние поступали так же. Старались задобрить мертвеца, давали ему в путь драгоценные плоды.

Дима с Михаилом Аркадьевичем говорили по-русски, и Клэр, сидевшая рядом, выглядела озадаченной.

– И они прорастали, – продолжал Самоедов. – Появление плодовых деревьев на могиле древний человек объяснял могуществом загробного мира, а потом сообразил, что дело в удобренной и вспаханной земле.

– Удобренной мертвецами?

– В том числе. А главное, за могилами следили. Очищали их от сорняков, отпугивали от них диких зверей. Идеальные садовые условия. Постепенно человек догадался вспахивать землю и ухаживать за ней без всяких погребений, хотя долгие века продолжал окроплять её кровью – в память о силе загробного мира.

– Получается, невежество и суеверия иногда помогают, – заключил Дима.

– Получается, что так…

Самоедов задумался. Прошло несколько минут, прежде чем он улыбнулся собственным мыслям и вспомнил о Диме.

– Вам пора. Экспедиция начинается. А этот… Лоран точно пойдёт?

– Да.

– Хорошо. Знаешь, афиняне содержали в городе парочку-другую распутных людей. Закрывали глаза на их распутство и даже потакали ему. Считали, что это удобно. Как думаешь, почему?

– Чтобы… грех распутников оттенял их благочестие? – удивлённый вопросом, выдавил Дима.

– Не совсем. Когда приходили засуха, или эпидемия, или какоенибудь ещё бедствие, под рукой всегда находился тот, кого можно без сожалений принести в жертву богам. Распутники буквально становились козлами отпущения.

Дима, не сдержавшись, хохотнул, до того неуместно прозвучали слова Михаила Аркадьевича. Едва экспедиция покинула лагерь, он пересказал французам слова Самоедова, и они привели Клэр в восторг.

– Волшебно! – смеялась француженка. – Малыш Лоран превратился в развратного козла. Ну хоть убережёт нас от чумы.

Лоран на слова Самоедова внимания не обратил, только спросил: «Значит, на могиле капитана прорастёт кокосовая пальма?» – чем вызвал новый приступ смеха у друзей.

Провожать вторую экспедицию никто не вышел.

Низкорослые узловатые деревья крепко сидели на скальном карнизе, и взобраться по их корням не составило труда. Так же легко Дима преодолел ступени останца. Изначально готовился помогать Клэр, но пока сам напрашивался на её помощь – француженка придерживала трость, когда Диме требовалось освободить руки.

Надеясь отыскать подъём на столовую вершину, исследователи на этот раз отправились прямиком на север. В сущности, они шли параллельно Гиблой долине, расстилавшейся по другую сторону отрога. От него к восточному берегу отходило несколько радиальных гребней, и за кратким спуском неизменно следовал утомительный подъём, однако, памятуя ужасы мангрового леса, никто не жаловался. Рита убегала от экспедиции, появлялась вновь то сзади, то сбоку, а то и вовсе поджидала путников на каменистой прогалине впереди. С такой же независимостью передвигался пёс Стинки; он настиг вторую экспедицию в конце первого часа и теперь её сопровождал.