Исцеляющая любовь

— Да ладно тебе, старик, — примирительно сказал Ланс. — Как тебя звали в Бруклине?

— По-разному. Но друзья зовут меня Барни или Ливингстон. Я откликаюсь и так и так. А теперь, Ланс, если ты будешь любезен не включать свою музыку на полную мощь, я пойду изучать препараты по гистологии.

— Препараты по гистологии? — Ланс изобразил удивление. — Вам разве разрешают выносить бесценные образцы человеческих тканей из лаборатории?

— Только по несколько штук.

— А что у тебя в качестве микроскопа?

— Фирменный инструмент — «Американ оптикал», десять баксов за семестр.

— Но это же монокулярный агрегат! Каменный век!

— Господи, Ланс, тебя послушать, так здесь все каменный век.

— Ну что ты, Ливингстон, ты меня не так понял! Я только хотел одолжить тебе свой аппарат…

И он снял чехол с сияющего ультрасовременного бинокулярного микроскопа, который, оказывается, стоял у него на столе.

— Ого! — не удержался Барни.

— «Никон» — новейший, от добрых волшебников из Токио. Вообще-то у меня их два, а кроме того — полный набор слайдов, которые нам показывали на лекции.

— Как ты их раздобыл?

— Не скажу, пока ты не переменишь своего мнения обо мне.

— А с чего ты взял, что у меня о тебе плохое мнение?

— Оно у всех плохое. Пока еще до людей не дошло, что под моей неприятной физиономией скрывается сердце из камня и ум из стали. Проще сказать, Барни, я рожден, чтобы быть победителем.

— Ну, тебе видней, — пробурчал Барни. — А теперь говори, откуда у тебя эти препараты.

— Мог бы и сам догадаться. Единственное, чего ты не знаешь, это сколько я заплатил тому несчастному третьекурснику, который работает на проекторе. А это уже врачебная тайна.

Барни почувствовал, что с него хватит. Он повернулся к двери, на ходу бросив через плечо:

— Пока, Ланс.

Тот вскочил со своего дорогого кресла и бросился вдогонку со скоростью Аполлона, преследующего Дафну.

— Погоди минутку, Ливингстон! Ты что же, микроскоп не возьмешь?

— Если говорить без обиняков, Ланс, мне совсем не улыбается перспектива быть у тебя в долгу.

— Но я же сказал: у меня их два! И слайдов два комплекта.

— Ланс, признайся, у тебя все в двух экземплярах?

— Вообще-то да. Ну, почти все.

— И машины две?

— Всего лишь подержанные «корветы».

— Но наверное, одного цвета?

— Да, мне это показалось более практичным.

— Ах, ну да. Конечно.

Охваченный нездоровым любопытством, Барни пошел дальше.

— И девушки тоже две?

— Тут я делаю исключение.

— Да?

— Женщин я нахожу менее надежными, нежели машины. Поэтому обычно у меня их три или даже четыре одновременно.

— Ну да, ну да, это очень практично.

Барни уже понял, что пустился в плавание по неизведанным морям, но убедил себя, что будет интересно разобраться, чем же живет этот тип.

— Но, конечно, у тебя только одна мама и один папа.

— Это что такое? Допрос?

— Прости, я немного увлекся. Я просто не хотел бы одалживать микроскоп у человека, который — уж прости за прямоту — добыл его «через задний проход».

— Вообще-то ты тоже немного странный. Говоришь как будущий психотерапевт, — весело заключил Ланс. — Мне это нравится. Можешь брать мою машину, когда понадобится.

— Благодарю, — небрежно бросил Барни и стал собирать по частям супермикроскоп, пока благодетель не передумал. — Когда вернуть? — спросил он, беря коробку с препаратами.

— Спешки нет. Если хочешь, держи хоть до конца семестра. Я всегда себе еще один комплект добуду.

— Ланс, ты потрясающий!

— Я тебе правда понравился? — спросил Мортимер с неподдельным изумлением.

— Конечно. — Барни улыбнулся. — Ты уникален.

* * *

Он энергично взялся за дело и в начале двенадцатого почувствовал, что должен принять дозу углеводов. По дороге к кондитерскому автомату он задержался у телефона, чтобы поделиться с Лорой своей удачей.

Ответил раздраженный девичий голос:

— Если вы звоните Грете или Лоре, я немедленно вешаю трубку!

Он узнал этот голос.

— Привет, Элисон, это я, Барни. Ну помнишь, мы с тобой познакомились над телом Леонардо.

— А, привет, — ответила она. — Как продвигается вскрытие?

— Отлично. А у тебя?

— Неплохо. Насколько я понимаю, тебе нужна Лора?

Он уловил в ее голосе тоскливые нотки и решился на невообразимую жертву.

— Послушай, Элисон, не хочешь выпить по чашке кофе?

— Ox, — удивилась она, явно непривычная к малейшему интересу со стороны противоположного пола. — Послушай, Барни, у меня еще сегодня столько работы! Может, как-нибудь в другой раз?

— Конечно, конечно, — с внутренним облегчением согласился он. — А Лора есть?

Трубка повисла на шнуре и ударилась о стену — это Элисон бросилась за Лорой.

К его удивлению, Лора тоже была раздражена:

— Алло! Дадите вы мне наконец заниматься? Кто там еще?

— А ты кого ждала — Марлона Брандо?

— Ой, прости, Барни. Что у тебя случилось?

— Ты не поверишь! У меня есть полный набор слайдов по гистологии и новейший «Никон», чтобы их смотреть!

— Ого! И где ты это все раздобыл?

— А, это долгая история. И слишком интересная, чтобы рассказывать по телефону. Не хочешь прийти посмотреть на восхитительные срезы легочной ткани, окрашенной серебром? Не говоря уже о целом калейдоскопе прочего добра!

— Еще как! Прямо сейчас — годится?