Исцели меня собой

- Голодный? Хочешь перекусить? Я не успела к твоему приходу…

- Не суетись, маленькая. Это не ты не успела, это я раньше появился. Как Любаша?

- Хорошо. Спит.

- Спит – это хорошо…

Павел задумчиво посмотрел на жену и ушел переодеваться. Он ничего не сказал, не предупредил, но у Сони дрожали руки, когда она мыла посуду. Не от страха, конечно же, от предвкушения. Любаша будет спать еще целый час, по их дочке часы сверять можно.

Когда Соня закончила дела и заглянула в спальню, Павел ждал ее там: босой, в мягких брюках и футболке, предельно собранный и серьезный. Соня коснулась камня на ошейнике – ее вопрос о начале сессии. Павел ответил взглядом: «Да».

Покорная саба замерла на коленях у ног своего господина. Им давно не были нужны эти условности по сути, но элемент игры до сих пор заводил обоих.

- Посмотри на меня, - произнес Павел особенным тоном доминанта.

Соня подняла голову.

«Ох, и зря ты подарила мне эту шлепалку…» - У Павла в глазах прыгали смешинки.

«Ты же нежно, да? Нежно?» - Соня чуть выпятила губы и жалобно на него посмотрела.

- Иди-ка сюда, маленькая.

Он сел на кровать и поставил ее между ног и медленно, чертовски медленно, спустил с нее трусики, запустив руки под подол домашнего платья. Трусики упали к щиколоткам.

- Ложись. – Он пододвинул поближе подушку.

Когда Павел укладывал Соню с комфортом, то всегда порол чувственно, без особенной боли. И сейчас она легла животом на его колени, но при этом уютно обняла подушку на кровати. Лицо пылало, внизу живота приятно ныло – Соня желала продолжения. Она вздрагивала, когда мягкая ткань платья ползла наверх, обнажая бедра и ягодицы. Едва сдерживала стон, когда шершавая ладонь Павла гладила ее кожу, а пальцы дразнили клитор. Сладко всхлипывала от чувствительных, но приятных шлепков, которые Павел чередовал с массажем и поглаживанием. И, конечно же, кончила, доведенная до пика умелыми ласками мужа.

Потом Соня отдыхала в его объятиях. «И кто из нас эгоист?» - думала она, греясь в его сильных заботливых руках.

- Паша, я должна тебе кое-что сказать, - решилась она, когда до пробуждения Любаши осталось совсем немного времени.

- Ты меня пугаешь, маленькая. Что-то серьезное? – Павел убрал с ее лба прядку волос и ласково потер подушечкой большого пальца висок.

- Это приятная новость, которая тебя огорчит.

- О, а теперь я заинтригован. Приятная новость может огорчить?

- Эта – может, - вздохнула Соня. – Паша, мы снова беременны.

Как она и думала, муж замер, уставившись на нее.

- Мы? – глупо переспросил он.

- Ты и я. Это же наш ребенок, значит, мы.

- Эм… Маленькая, чудесная новость. Но почему я должен огорчиться?

- Ну… - Соня замялась. – Снова же… целый год… почти…

- А, вот в чем дело, - рассмеялся Павел. – Значит, об этом ты не забыла, а сегодняшнюю порку обманом выпросила, да?

- Па-а-аша… - умоляюще протянула Соня. – Не сердись, ведь все в порядке.

- Нам врач завтра скажет, в порядке или нет, - нарочито сердито проворчал Павел. – А насчет остального не стоит переживать, маленькая. Что такое год, когда впереди целая жизнь?

Радионяня запыхтела и залопотала голосом Любаши. Дочка редко плакала, проснувшись.

- Полежи, отдохни, - велел Павел, едва Соня собралась бежать в детскую. – Я сам к ней схожу.

И, правда, что такое год, когда впереди целая жизнь? Жизнь с человеком, который исцелил ее своей любовью. Павел утверждал, что все наоборот, и Соня не спорила. Может, и он прав. Главное, что они вместе, и даст Бог, так будет всегда.