Исцеление Вечностью

            - Прошу тебя, - принялся умолять Альбин, - не уподобляйся им и не становись сам убийцей!

            Но Клодий был непреклонен:

            - Нет, они не заслуживают ни малейшего снисхождения!

            И тогда Альбин, решив призвать на помощь все, что говорил ему эти дни, грозно спросил:

            - Ты же ведь хочешь, чтобы в День Судный простил тебя Бог?

            - Ну допустим, хочу!

            - Тогда прости и их! Поверь, это – обязательное условие!

            Клодий в нерешительности покосился на Альбина и тот, заметив это, с деланным упреком добавил:

            - В конце концов – ты ведь римлянин и должен делать все по закону?

            - По закону? – неожиданно оживился Клодий. - Ну ладно, сделаем по закону! Хотя, честно говоря, зря ты напомнил мне это…

            - Почему?

            - Сейчас сам поймешь! В лодке у этого келевста был хоть малейший шанс спастись, благодаря заступничеству так любимого им Посейдона, а теперь…

            Клодий остановил уже начавших спускаться в лодку рабов и велел им связать келевста.

            - Так-то ты отвечаешь на мою милость? – прорычал тот, готовый броситься и растерзать римлянина, но, видя, что жало стрелы направлено прямо ему в сердце, покорно протянул руки:

            - Ладно, твоя взяла…

            Рабы быстро связали его корабельным канатом.

            - Так-то оно будет лучше! – усмехнулся Клодий и, опуская стрелу, наконец, ответил на вопрос келевста: - А что ты хотел - чтобы я благодарил тебя за это? Ты – бунтовщик! И поэтому по закону я обязан сдать тебя властям в ближайшем порту. А что они там с тобой сделают – посадят в медного быка, под которым разведут огонь или распнут на кресте, меня уже не касается! В трюм его! С предавшими рабами я разберусь потом! – приказал он. – А сейчас все по местам! Слушать теперь только капитана!! Спасать судно!!!

            И, пригласив Альбина следовать за собой, скрылся в каюте в надежде переждать там шторм, всей яростью набросившийся на одинокое в обезумевшем морском просторе судно…

5

            С этой первой и последней прогулки, как заметил Александр, в состоянии Веры стала прослеживаться строгая закономерность. Все было хорошо и спокойно, пока она молилась, не осуждала бросившую ее на произвол судьбы сестру с подругами и терпела недостатки окружавших ее людей. Но стоило ей только опять со злобою вспоминать прошлое, или быть властной и жесткой, как болезнь возвращалась. Причем, с каждым разом все в более сильной форме.

            Это подтвердили и сестра милосердия, в первую очередь страдавшая от нападок Веры, и даже образец терпения - добрейшая Гульфия.

            Только сама Вера упрямо не хотела признавать зависимость этих обострений от своего характера.

            Лишь когда отец Лев, узнав обо всем от Александра, велел передать ей, чтобы она, если хочет выздороветь, смирялась, Вера стала следить за собой.

            И состояние ее снова понемногу стало выправляться. Хотя уже и не доходило до той степени, чтобы можно было снова заговорить о прогулке.

            Дни шли за днями.

            Вместе с Верой Александр молился, говорил о Боге и Вечности, отвечал на самые разные вопросы.

            А без нее упорно продолжал невидимую и неслышимую войну с котом, который уже просто ненавидел постояльца.

            Словом, дома была если не окончательная победа над страшной болезнью, то относительное затишье…

            А на работе…

            Там вообще была сплошная неразбериха.