Исцеление Вечностью

            - Да я бы хоть сейчас и кем угодно – Юпитером, Зевсом, Гермесом! – забывшись, воскликнул всадник и, переходя на шепот, развел руками. - Но я действительно, христианин, хотя, как ты верно заметил, во мне осталось еще немало языческого… И, как христианин, не имею право давать клятвы…

            Грифон внимательно дослушал его до конца и вдруг удовлетворенно кивнул:

            - А вот это меня как раз и убеждает! Я насмотрелся на христиан, и точно знаю: кто-кто, а они не обманут.

            - Значит, договорились?

            - Договорились!

            - Тогда мы совсем скоро отомстим, и ты получишь свободу!

            - И что я для этого должен сделать?

            - Самую малость. Вызнать у Клодия с Альбином маршрут, по которому они собираются ехать в Аравии, сделать точный чертеж и передать его мне. Я буду стоять здесь. Незаметно. Всегда…

            - И это все? – удивился Грифон.

            - Да, - кивнул ему всадник. - А остальное я беру на себя!

3

            Рано утром раздался громкий нетерпеливый стук. Так однажды стучала в дверь Александра табуреткой Вера.

            - Вера, тебе чего?– крикнул спросонья он и вдруг, вспомнив все, потер ладонью лоб. – Ничего не понимаю…

            Стук повторился.

            Александр по давней армейской привычке мгновенно оделся и выскочил в коридор.

            Туда уже подтягивались: Лена с Псалтирью в руке, сонная Гульфия и сильно побледневшая за ночь Лидия.

            - Это, наверное, уже наши с Верочкой подруги! – сразу предупредила она и, открыв дверь, в испуге отпрянула.

            На пороге стоял… отец Лев.

            В заляпанном грязью подряснике, с сумкой и кадилом в руке.

            - Вот, простите, так торопился, что не стал ждать автобус и прямо сюда из храма пешком. А везде – лужи! – извинился он и, сообщив Александру: «А воскресную-то школу приняли!», уже громко спросил: - Где тут у вас можно разжечь уголь для литии?

            - Да прямо в большой комнате, где и будем молиться о новопреставленной! – наперебой ответили Александр с Леной.

            - А можно и на кухне! – подсказал невесть откуда появившийся Сергий. – Я помогу!

            - Как! И дома еще панихида? Не многовато ли? - поморщилась сестра Веры.

            - Многовато?! – оборвал ее отец Лев. – Да раньше, когда люди знали, как нужны усопшим наши молитвы, они денно и нощно о них молились! Милостыни раздавали! Добрые дела творили! По всем монастырям сорокоусты заказывали! Чтоб целых сорок дней молились!

            - А почему это именно сорок дней? – насмешливо осведомилась сестра Веры. – А, скажем, не пятьдесят или сто?

            Отец Лев оглядел ее с ног до головы, сразу сообразил, кто перед ним и, видя, что все его объяснения будут бесполезны, сказал, как отрезал:

            - Вот помрете – сами все поймете! Причем, особенно именно на сороковой день!

            И странное дело: такая резкость сразу подействовала на сестру Веры. Она безропотно отстранилась, пропуская вошедшего, и когда тот – не разуваясь! – прошел в комнату, где стоял гроб, шепнула Александру:

            - Кто это?..

            - Священник, отец Лев, - охотно объяснил тот.

            - Прокурор в рясе! – поджала губы сестра Веры.

            - Да вы не беспокойтесь, – принялся успокаивать ее Александр. - Панихида будет только в храме. А сейчас лития – это всего пять-десять минут! Вы только постоите со свечой в руке…

            - Я? Со свечой?! Да вы в своем уме? Что подумают обо мне подруги?!!

            - Да вы не о себе, вы о сестре сейчас больше думайте! – услышав эти слова, бросил на ходу проходивший из кухни в большую комнату отец Лев. И сестра Веры, сразу сникнув, снова покорно отошла в сторону - тем более, что ей уже нужно было встречать начавших приходить подруг.

            Священник вошел в большую комнату, подошел к гробу, долго смотрел на лицо Веры и, наконец, несвойственным для него тихим голосом мягко сказал:

            - Вот я, наконец, и выполнил свое обещание, Вера! Пришел. Прости, что так поздно. Прости, если можешь…

            И во весь голос, так, что вздрогнули стены, подал первый возглас, ответом на который было пение всех тех, кто знал, что нужно петь.

            Подпевая им, Александр оглянулся и неожиданно увидел такую картину: позади стояло не меньше пяти женщин-мусульманок. Каждая из них держала в руке зажженную свечу. И только сестра Веры стояла рядом с ними с опущенными руками…

            Лития, как и обещал ей Александр, длилась не больше десяти минут.